Борис Наумов - А почему бы и нет

— Смотрите, там, на пригорке стоит яранга, — показал Боря на стоянку чукчей.

— Пастухи, должно быть, — прокомментировал это сообщение Акраминский.

— Если пастухи, то где же олени? — заинтересовался я.

— Не знаю, пойди, спроси, — пошутил начальник.

— А что, это интересно. Вот пойду и спрошу.

— Ты что? Делать тебе нечего? Отдыхай, — не принял всерьёз моё желание Борис.

— Я хочу, — продолжал я, — сейчас сбегаю, познакомлюсь. Я быстро. Одна нога там, другая — здесь.

— Ты серьёзно? Пойдёшь? — не поверил мне и Акраминский.

— А почему бы и нет?

— Давай иди. У тебя час времени на всё про всё.

— Отлично, я успею.

Метрах в двухстах от нас стояли две, а не одна, яранги.

Мною двигало всё то, же, засевшее во мне с детства, чувство новизны, необычности, знакомства с чем-то экзотичным, доселе неизвестным.

Я, не спеша, шёл в сторону яранги, как будто, наслаждаюсь голубикой. На самом деле, весь склон представлял собой сплошной голубой ковёр, и, чтобы досыта насладиться этой вкусной ягодой, не надо было делать и трёх шагов.

— Однако, здравствуй, — вышел из яранги чукча и, протягивая свою маленькую руку, вышел навстречу мне. — Я вижу, что вы на реке остановились, и думаю, кто это? А ты вот сам пришёл познакомиться.

Чукча достаточно хорошо говорил по-русски.

— Заходи, будешь желанным гостем. Я здесь с братом и дочкой. Меня зовут Лелекай.

— Я Борис, — в свою очередь, представился я. — Что вы делаете здесь?

— Мы разыскиваем хорошие, новые места для зимних пастбищ. Находим их, отмечаем, чтобы зимой пригнать сюда стадо.

— И долго вы их ищите?

— Когда как получается. Вот здесь мы поставили две маленькие яранги, и ходим по всей округе. Дочка ко мне приехала, Галя. Она живёт и учится в Анадыре. Раньше она любила с нами оленей пасти. А теперь вот соскучилась, приехала на отдых. Заходи, однако. Дочка, к нам гости, принимай.

— И долго вы здесь будете? — спросил я.

— Ещё дня два. Как Галя захочет.

Из яранги, откинув полог, вышла девочка, невысокого роста, довольно приятного вида. Она была одета, в отличие от отца, в нормальную, цивильную одежду. По её внешнему виду мне трудно было определить её возраст.

— Галя, — без тени смущения, представилась она мне.

— Борис, — ответил я и вслед за ней вошёл в ярангу.

Внутри было темно и прохладно. На полу лежали оленьи шкуры и разные постельные принадлежности: подушки, простыни и что-то ещё.

— В этой яранге я живу, а там мой папа и дядя.

Лелекай тоже вошёл в «дом» к дочери. Он остановился у входа и что-то пытался сказать.

— Галя, напои чаем нашего гостя. И вяленой оленины дай ему. Он не пробовал такого.

— Нет, нет, спасибо, — пытался я отказаться, — я ненадолго. Мы скоро уходим.

— Однако у нас так не принято. Гость должен сесть с нами, чай попить.

— Я сейчас, — замельтешила Галя, — чай у нас готов.

Дочка налила кипяток в алюминиевую кружку и насыпала туда заварку. В помещении распространился ароматный запах чая.

— Вот тебе вяленая оленина, — предложил хозяин. — Мы гостей любим, всё, что у нас есть, предлагаем.

— Не надо, Лелекай. Я скоро буду уходить. Время. Начальник будет сердиться.

— О, начальник. Жалко. А я думал, заночуешь у нас. Вот в яранге у дочки места много.

— Спасибо, спасибо.

— У нас так принято, — не слушая меня, продолжал говорить отец, — есть дочка без мужа, можно спать с ней.

— Пей чай, ешь оленину, — подвигая ближе ко мне кружку и кусочки вяленого мяса, говорила Галя. Она смотрела на меня и, видно, вполне была согласна со словами отца.

— Как вы зимой в этих ярангах живёте? Наверно, холодно? — решил я отойти от гостевой темы.

— Нет, тепло. Олени дают нам шкуры. Это еда, одежда, дом.

— Надоедает длинная зима?

Хозяин засмеялся, похлопал меня по плечу и продолжил свою тему гостеприимства.

— Зима, хорошо. Мы привыкали. Летом комары, а зимой нам хорошо, шкура греет, — он поднял расшитую дочкину летнюю кухлянку и прислонил её к моей щеке.

— Вот видишь? Хорошо!

— Да, приятное ощущение, — согласился я со словами хозяина.

— Вот. Оставайся, дочка твоя будет. Мы любим белый человек.

— Нет, нет, спасибо, — не придумав ничего более весомого, я сказал глупую в данной ситуации отговорку, — мы так не делаем.

— Оставайся, ты мне нравишься, — очень просто и без всяких церемоний повторила Галя приглашение отца.

— Ну что ты, Галя? Ты молодая, красивая. Найдёшь себе хорошего парня. У вас в Анадыре есть парни?

— Есть, есть.

— Ну, вот! Ты где учишься?

— Я учусь в художественном училище и работаю в косторезной мастерской.

— Ты будешь художницей?

— Косторезом.

— На чём ты делаешь свои рисунки?

— На моржовых клыках.

— ЗдОрово, хотелось бы посмотреть.

— Здесь у меня нет. Приезжай в Анадырь, там увидишь.

— Хорошо, если получится, приеду. Спасибо. А сейчас мне надо идти.

— Жалко, надеюсь, увидимся. Приезжай в Анадырь.

Мне было интересно, приятно и немного смешно от наивности этих простых, добрых людей. Хотелось бы ещё поговорить об их жизни, но время неумолимо бежало вперёд.

Я попрощался с семьёй оленеводов, взял вяленую оленину, которую Галя аккуратно свернула в рулончик, и пошёл вниз к своей палатке.

— Ну, что там? — спросил меня Боря. — Чукчи тебя не съели?

— Хорошие, добрые люди. Оленеводы. Они здесь готовят зимние пастбища. Ищут богатые травой и ягелем места.

— Не предлагали тебе стать оленеводом? — спросил Акраминский. Он прекрасно знал обычаи местных жителей и мог предположить всё, что угодно.

— Нет, не предлагали, — поскромничал я. — Они сегодня-завтра переезжают на новое место.

— И нам надо сворачиваться. Ты не голоден? — спросил начальник.

— Нет.

— Конечно, наевшись таких деликатесов, теперь долго не захочется есть. Оленина вкусная?

— Попробуйте сами.

— Потом, потом. Собираемся.

Геологические маршруты бывают разные: короткие и длинные, интересные и серенькие, трудные и лёгкие. Мне особенно нравились маршруты запоминающиеся, в которых происходит нечто неожиданное. Надо сказать, что мне везло на неожиданности, о некоторых из них я уже рассказывал. Интереснее всего, когда такие случаи связаны с человеческими встречами, о которых никогда не мечтал, не ожидал и даже не представлял, что такое может быть.

У меня в жизни было множество встреч, о которых обычно говорят: «такое случается один раз в тысячу лет».

Я впервые шёл по короткому, одиночному маршруту. Обычно Акраминский не допускает такого нарушения правила геологической работы в полевых условиях. Но сегодня стечение обстоятельств позволило ему это сделать. Две пары ушли по своим, намеченным им, направлениям. Мне достался короткий, несложный маршрут на три-четыре часа.