Борис Наумов - А почему бы и нет

— Спасибо. И за вас тоже. За ваше человеческое отношение к нам. За вашу память, с благодарностью. За вас!

С такими тостами любое вино покажется вкусным, но на этот раз шампанское было превосходным. Все бокалы вмиг оказались порожними.

Рассказывать все подробности о том, как проходила встреча с нашим преподавателем, нет смысла. Скажу только одно, что каждому из нас она запомнится надолго.

Ближе к пяти часам вечера внизу, на первом этаже, с каждой минутой усиливался гомон, крики, смех, поздравления.

Мы ещё были в восторженном настроении от нашей дружественной встречи, когда дверь открылась, и двое незнакомых людей уверенно вошли в комнату, схватили из-за стола Ермилова и понесли на выход.

— Думаем, что вы все сами спуститесь к нам без посторонней помощи. Жених и невеста приглашают вас на своё торжество. А нашего дорогого шефа мы уже не отпустим, — мне показалось, что эти двое здоровяков начали свадебные мероприятия намного раньше назначенного срока.

— Ну, что, ребята, — обратился Юра Веткин к нам, — надо идти, а то они там растерзают нашего Евстахиевича.

Молодые сидели за столом, улыбались каждому поздравителю и приглашали садиться за стол. Все гости были примерно одинакового возраста и, видно, знали друг друга не один день. Только по именам, или даже кличкам, обращались они между собой. Глядя на эту компанию, я предполагал, что здесь будет весело и шумно.

Ермилова посадили по правую руку от жениха. Уважение к нему было неподдельное. Нам было приятно видеть, как человек, недавно пребывающий здесь на новом месте, сумел стать для всех своим, уважаемым членом их общества. У меня возникла некая гордость за то, что и мы, его воспитанники, можем приписать себе частичку этого уважения, потому, что, как говорят, не только преподаватели учат воспитанников, но и сами они учатся у них. Выходит, мы внесли лепту в становление Ермилова Человеком с большой буквы.

Мы не сидели за столом отдельной группой, расселись между «аборигенами» на свободные места. Это позволило нам сразу же вписаться в общество друзей и родственников «молодых». Темы для разговоров находились сразу, так, что любой, вновь прибывший, не смог бы сразу выделить из общей массы людей, только сегодня появившихся здесь.

Мне показалось, что невеста не очень благоволит к своему избраннику и больше времени общается с гостями, чем со своим женихом, который, видя, и, зная это, наливал себе полную рюмку и выпивал всё без провозглашения тоста.

Время пролетало очень быстро, никто на часы не смотрел. Несколько раз Ермилов произносил тосты и, каждый раз они были уместны и оригинальны.

Приходилось и нам высказывать свои пожелания молодым, что ещё больше нас сблизило с веселящимся обществом.

Ближе к полуночи все уже были заметно, навеселе. Наши девочки спели любимую песню геологов, которая раньше, в обязательном порядке, звучала на каждом нашем торжестве.

Ещё пару рюмочек и жених полностью «отключился». Он упал головой в свою тарелку и уже был больше не в состоянии проявлять к невесте свои жениховские знаки, жесты, слова и действия. Вот тут случилось то, что было мне совсем не понятно. Невеста не стала ни будить своего суженого, ни приводить его во вменяемое состояние.

— Внимание, — громко произнесла невеста, — у меня ключи от клуба. Я предлагаю, всем пойти туда. Я включу музыку, потанцуем.

Как выяснилось позже, невеста, звали её Людмилой, была заведующей этого клуба.

Весёлая компания, молодая и задорная, вмиг приняла предложение Людмилы и начала надевать на себя всё, что попадалось под руку — чужие пальто, неизвестно, чью шапку.

— Братва, за мной, — скомандовал один из них.

И братва высыпала на улицу. Жених в одиночестве остался за столом — допивать и доедать всё, что там оставалось.

Я видел, что у наших ребят не было большого желания сейчас, в морозную ночь, идти куда-то в клуб. Но это отсутствие желания было компенсировано настойчивостью новых друзей.

Ермилов поднялся к себе на второй этаж, сказав нам перед этим:

— Я вас жду, приходите.

В клубе было прохладно и нам ничего не оставалось делать, как согреваться в быстром танце. Невесту приглашали все, кто мог ещё танцевать, и она никому не отказывала.

Так получилось, что очередной танец с Людмилой достался мне, и мы танцевали, мило беседуя. Тут, вдруг, влетает в клуб проснувшийся жених и, не долго, думая, подбегает к нам. Он схватил меня за руку и швырнул в сторону с криком:

— Вы кто такие? Вы что здесь делаете?

Юра подбежал ко мне и обхватил двумя руками.

— Не трогай его, он пьяный вдрызг.

Я, честно говоря, ничего и не хотел с ним делать: как-никак, он — жених, а мы — его гости.

Людмила подошла к нему, что-то сказала не ушко и увела в сторону.

Мы не стали ждать окончания пьяной оргии, а, договорившись, пошли домой. Ермилов сидел за столом и беседовал с какой-то женщиной.

— О-о-о, танцоры — геологи мои пришли. Повеселились?

— Да, Капитон Евстахиевич, мы натанцевались.

— Скоро уже утро будет. Вот мама невесты приглашает нас спуститься вниз и продолжить веселье.

— Нет, нет, — дружно ответили мы, — спасибо, мы уже устали.

Дальнейшие уговоры приятной женщины не увенчались успехом, мы остались с Ермиловым.

Пару часов, которые остались до утра, — хотя, утра, как такового и не будет, круглосуточная ночь — мы провели, сидя на стульях. Кто-то беседовал с хозяином, а кто-то откровенно дремал.

Перед расставанием Ермилов сказал:

— Приезжайте ко мне весной перед выездом в поле. Я приглашу Карюткина, он приедет вместе с женой Анной Викентьевной. Они в Билибино работают. Может быть, к тому времени здесь уже будет Васюткин и… ещё кто-нибудь.

— С радостью, — согласились мы.

Визит к нашему любимому преподавателю надолго оставался в памяти, но вторично, к сожалению, нам встретиться не пришлось.

Как я уже говорил, свободные вечера каждому приходилось проводить так, как только можно. Я три дня в неделю ходил во дворец культуры, занимался там борьбой. В другие дни недели я посещал курсы радиотелеграфистов, где быстро освоил морзянку и неплохо работал на ключе. Оба эти мои занятия принесли мне в дальнейшем огромную пользу.

Приближался новый шестьдесят первый год.

За три дня до Нового года Акраминский вошёл в наш камеральный кабинет и сказал:

— Борис, тебя ждёт Главный, сейчас иди к нему.

— Зачем?

— Там узнаешь, он тебе всё расскажет.

Я постучал в дверь и услышал голос:

— Да, да, Борис, заходи.

Никогда Главный геолог не называл меня по имени. Это меня удивило. Я вошёл и остановился возле двери.

— Здравствуйте, — говорю.

— Здорово, здорово. Проходи, садись. Тут такое дело, — он загадочно помолчал, не глядя на меня, потом продолжил. — Ты знаешь, что с первого января будет проводиться обмен денег?