Борис Наумов - А почему бы и нет

Комендантша выдала мне ключ, назвала номер комнаты на втором этаже и сообщила ещё одну приятную новость. Эта комната рассчитана на трёх молодых специалистов. Кроме меня, там будут жить ещё двое: Редченко и Шахтёров. Их в комнате пока нет — не вернулись из экспедиции.

Я не знал что делать — радоваться или разочаровываться.

С одной стороны хорошо, что я буду жить вместе со своими друзьями, однокурсниками, а с другой — хотелось бы получить отдельную, хоть и маленькую комнату. Ну, и ладно. Всё же это не место у Григория в собственном доме.

Комната была большая с одним огромным окном. Там стояли три кровати, стол, стулья, умывальник. Туалет в коридоре. Спартанское жильё.

На следующий день мы встретились в кабинете у Акраминского. Там три рабочих места: начальника, Тараканского и моё. Двое наших хороших ребят — Боря и Володя были уволены, как сезонные работники. Обычно такие люди или оставались жить в Певеке возле труб отопления под коробами, или уезжали в Магадан и там устраивались на подработки. Некоторые, наиболее мобильные и имеющие на «большой земле» жильё, а может быть, и семью, уезжали совсем с Севера.

Получив северные удовольствия и заработок, значительно больший, чем там, дома, они не жалеют о потере работы здесь, на Севере.

У нас — геологов зарплата слагалась из следующих составляющих: должностной оклад, северный коэффициент — два, полевые — шестьдесят процентов и десять процентов надбавки за каждые полгода работы. У меня в начале работы получалось более двух тысяч рублей (денежной реформы ещё не было) а это довольно приличная сумма для тех времён, когда средняя зарплата на Большой земле была семьсот-восемьсот рублей.

Началась камералка. Это работа по подведению итогов работы партии в прошедшем полевом сезоне, составление отчёта, анализ и рекомендации районному управлению для будущих полевых сезонов.

Дни становились всё короче и холоднее. В октябре зима уже лютовала в полную силу.

Приехали из экспедиции мои соседи по квартире. Все довольные, возмужавшие, самостоятельные.

Мы купили шампанское и с превеликой радостью отметили встречу и завершение полевых работ.

— О-о-о, — воскликнул Саша, обращаясь ко мне, — а ты знаешь приятную новость?

— Для меня сейчас все новости приятные.

— Ну, нет, — подхватил тему Василий, — эта новость, всем новостям — новость!

— Давайте уж, выкладывайте свою новость, не томите.

— Выкладываем, — торжественно начал Саша, — следом за нами, за нашей группой геологоразведчиков, сюда на Север приехали наши любимые преподаватели.

— Как? — не сразу понял я такое сообщение.

— Вот так. Не выдержали разлуки с нами, уволились из техникума и приехали сюда.

— В Певек?

— Нет, пока. Ермилов на руднике Валькумей — двадцать километров от Певека. Карюткин, вроде бы, в Билибино. Точно не знаю. С ним же его жена и наша любимая минералогиня Анна Викентьевна.

— Вот это да! — ещё не веря своим ушам, высказал я восхищение.

— Как были мы у них любимой группой, так и остались, — более спокойно разъяснил Василий.

— А как они ехали? Тоже через министерство? — хотел я уточнить.

— Не думаю, они же не молодые специалисты. Захотели уехать, уволились, взяли билеты, и вот они здесь.

— Я в шоке, — комментировал я своё состояние. — Только трое приехали?

— Ну, Ермилов с женой. А из преподавателей, вроде бы, здесь ещё Васюткин и ещё кто-то, но это не подтверждённые данные.

— Ребята, надо как-то встретиться с ними, — предложил я.

— Надо бы, мы об этом уже думали.

— И что придумали?

— Дело в том, что все они в разных местах, и со всеми сразу встретиться невозможно. Для начала можно навестить Ермилова. До Валькумея здесь недалеко, автобус туда ходит.

— ЗдОрово. А когда?

— Вот все наши девчонки приедут с поля, тогда решим.

— А кто ещё здесь, кроме нас, в Певеке? Я ничего не знаю, — попросил я уточнить данные о наших выпускниках.

— Здесь Рита, две Людмилы — Рожкова и Рогожина.

— А Кашкина и Томина?

— Про этих не знаем.

— Не поверите, я с ними встретился в поле во время маршрута. В какой они партии, не знаю, я не уточнил.

— Поживём, увидим.

— О, ребята, здесь и Юра Веткин. Я с ним тоже встречался в поле, возле прииска Комсомольский.

— И его подождём, всех соберём и рванём.

— Вот для Ермилова будет сюрприз!

— А Игорь Щуров где? В Певеке?

— Нет, он, по-моему, в Баранихе.

Такая радостная и приятная беседа происходила у нас, за столом, в нашей комнате.

Василий Шахтёров был хорошим музыкантом. Он играл на баяне, аккордеоне, гитаре. Все техникумовские групповые посиделки проходили с его музыкой и геологическими песнями.

— А баян у тебя с собой? — спросил я.

— А как же я без него? — вопросом ответил Вася на мой вопрос.

— Вот возьмём и его в Валькумей.

— Этого я не обещаю. Погода, автобус. Тяжеловато будет.

После нашей беседы мы ещё неоднократно общались на эту тему, но, по разным причинам, поездка откладывалась.

В нашем семейном общежитии вскоре поселились три наших девочки. Вот такой филиал техникумовского общежития образовался в Певеке.

Декабрь показал нам свою суровую красоту. Морозы были свыше тридцати градусов. Без специального северного одеяния выходить на улицу было опасно.

Несколько раз «Южак» угощал нас своим южным настроением. После прошлогоднего моего эксперимента я больше не пробовал испытывать его на мощность и благожелательное настроение. В комнате у нас было относительно тепло, но во время ураганного ветра сквозь заклеенные окна проникал не только воздух, но и пыль с мелким песком. Каждый раз после «Южака» приходилось делать чистовую уборку. Одна из девочек, Люда Рожкова, вышла замуж за молодого, красивого парня и поселилась с ним в комнате на первом этаже, прямо под нами.

Я больше не встречал Филиппа, хотя желание увидеть этого колоритного, незабываемого человека было огромное.

Тёмные декабрьские сутки заставляли искать для себя развлечения и хобби. Мне очень нравилась музыка, которую Василий извлекал из своего баяна или аккордеона. У меня не было ни слуха, ни музыкального таланта, но, получив за летний полевой сезон огромную сумму денег, я решил заняться музыкой и купил себе аккордеон. Первоначально я много времени проводил, изучая азы игры на этом музыкальном инструменте. Вася, взявшись учить меня, увидел отсутствие музыкальных данных, постепенно бросил это дело. Он очень деликатный и отзывчивый человек, не мог сразу сказать мне, чтобы я перестал понапрасну мучить аккордеон и соседей по квартире. Но рано или поздно, я сам пришёл к такому выводу.

Во дворце культуры, долгими вечерами, ребята занимались в разных секциях. Я, с детства любящий спорт и спортивных людей, с удовольствием записался в секцию борьбы и регулярно посещал вечерние занятия.