Леонид Борткевич - «Песняры» и Ольга

Из воспоминаний Ольги:

— Прыжка, по правде, я совсем не помню. Вполне допускаю, что в финал я вообще не попала. А может быть, и попала, и прыгала — не помню. Мысли, опережая события, скачут хаотично вокруг брусьев. Глаза на них поднять боюсь, гоню прочь навязчивые образы. А они роятся, порхают, жалят меня эти связки, переходы, прыжки, полеты. «Корбут» — не слышу, догадываюсь по реакции Астаховой, что динамик произнес мою фамилию. Кровь стучит в висках: бум, бум.

Выхожу на помост, опускаю руки в баночку с магнезией, облизываю кончики пальцев. Ах, не так облизала правую руку, плохая примета. Иду к снаряду, перелизываю наново пальцы и натужно, почти в панике вспоминаю, с чего начинается комбинация. Забыла напрочь! Да, с виса углом! Это после него я позавчера уткнулась в маты. Надо повыше поднять ноги, не дай бог снова повторюсь. Встряхиваю косичками, растягиваю по науке одеревеневшие мускулы губ и, закрыв глаза, прыгаю в неизвестность.

…Сознание вспыхивает в ту самую десятимиллионную долю секунды, когда стопы касаются шершавой поролоновой поверхности. Ввинчиваюсь в мат, кажется, по колени, вытягиваюсь в струночку, делаю изящные пасы руками и думаю злорадно, восторженно, ехидно: доказала, доказала, доказала. В висках — бум, бум.

Оценка Ольги Корбут — 9,85. Ее тискают, целуют, поздравляют — и она уже считает себя чемпионкой. И лишь спустя десять минут, когда вызывают на на граждение, она заметила, что верхняя ступень пьедестала занята Карин Янц, а у Ольги — серебряная медаль.

Теперь — бревно.

На бревне у Ольги второй предварительный результат. Первая — Тамара Лазакович, разница в оценках всего-то 0,05.

Из воспоминаний Ольги:

— Заскакиваю на бревно и чувствую: пусть накренится земная ось — я не оступлюсь, не упаду. Время разбивается на секунды и каждая — размером в век. Пространство раскладывается на атомы. Наверное, это они врезаются в висок: бум, бум. Я точна, строга, непоколебима, как метроном. Раз-два — чисто, три-четыре — здорово, пять- шесть — отлично. Приземляюсь — примагничиваюсь, бегу — не касаюсь помоста. 9,9 — золотая медаль моя! Рядом на скамейке плачет Тамара Лазакович. Зачем же я так? Может быть, можно как-нибудь разыграть заново? Но объясняться, оправдываться некогда. В беззвучную какофонию звуков, содрогающих спорткомплекс, врывается «та-да-рам-там-там» — «Озорница». Клубок нервов развязывается, плотина эмоций рушится — я танцую в экстазе, ненавидя и любя этот кусочек собственной жизни. Танцую на последнем вздохе. Силы оставляют меня в углу ковра, когда остается исполнить большую диагональ акробатики. Последним усилием я отрываю прилипающие подошвы от пола и мчусь в противоположную сторону. Замираю, кланяюсь, шлю воздушные поцелуи, спускаюсь с помоста.

Это был заключительный олимпийский выход Ольги Корбут. Золотой выход.

Зал скандирует: «Ол-га! Ол-га!»

Ольга Корбут — на первой ступеньке пьедестала почета.

Потом всех гимнастических героинь — Турищеву, Янц, Лазакович, Корбут — журналисты бесцеремонно взяли в оцепление и под руки привели в конференц-зал на пресс-конференцию. Перекрестный допрос продолжался до глубокого вечера, до тех пор, пока руководитель делегации решительной походкой не вышел на сцену, поднял крест-накрест руки и сказал: «Все, баста, девочкам пора спать».

Но едва гимнастки успели вскочить в автобус, закрыть двери, как людское море разлилось вокруг. Напрасно шофер сигналил и посылал по-немецки проклятия на головы болельщиков. Лишь энергичные действия полиции помогли пробить в кольце блокады узенький коридор, через который удалось улизнуть.

Минут пять ехали молча в сплошном коридоре рекламы, переживали перипетии побега, отключившись, отгородившись от гимнастики. И вдруг с заднего сиденья раздался чей-то тихий, неуверенный, чуть смущенный голос: «Поле, русское поле…» Растерялись: такой неуместной, несуразной показалась на островке покоя эта рождающаяся песня. Но уже в следующее мгновение десять голосов, недовариваясь, грянули дружным хором знакомую мелодию. Потом пели «Голубой вагон бежит, качается…», «Во поле березонька стояла», «А смуглянка-молдаванка отвечала парню так…», какие-то другие мелодичные русские песни.

В номере у Ольги — сплошная стена цветов, писем и телеграмм. Она схватила первый попавшийся листок, пробежала глазами: «Не огорчайтесь, Ольга, Вы все равно сильнее всех!» Другой: «Падение — нелепая случайность, мы гордимся тобой». Третий: «Забудь о неудаче, думай о завтрашнем дне».

Почта опоздала, время утешений прошло, настало время поздравлений.

Ольгу и других гимнасток пригласили на показательные выступления в Японию.

На любые показательные Ольга всегда потом ездила с удовольствием: ни судей, ни оценок, ни волнений, ни пресловутого груза ответственности — сплошное удовольствие! К тому же, в отличие от соревнований, где все «завинчено» до предела (едва приехал — надо выступать; выступил — пора уезжать), здесь порой можно выкроить массу свободного времени: побродить по городу, сходить в кино, забежать в магазин, покататься на «колесе обозрения», тайком умять в столовой второй бифштекс. Словом, почувствовать себя свободной от неизбежных соревновательных ограничений. Ведь у спортсменов, как и у артистов, обидно иногда получается. Колесит по городам и весям без передышки, а остановит знакомый, спросит: «Как там поживает мой родной Ереван, или Гомель, или Кострома?» — и он ему ничего вразумительного ответить не в состоянии. Потому что знает только этажность гостиницы, в которой проживали, и вместимость местного концертного зала или Дворца спорта.

Далекая, удивительная, экзотическая, таинственная Япония оказалась именно такой, какой Ольга ее себе и представляла, — удивительной, экзотической, таинственной. Если б не утомительные, тягостные десятичасовые перелеты и не казус, происшедший с ней в день приезда, можно было бы сказать, что это — замечательное турне. А случилось вот что. В Нагое Ольга Корбут с Тамарой Лазакович скоренько бросили вещи в номер и, никому ничего не сказав, выскочили поглядеть на вечерний город: на секундочку, одним глазком, около парадного входа. Потом решили заглянуть за один угол, потом за другой… и заблудились. Лазакович показывает в одну сторону, Ольга — в другую. Проверили обе версии и окончательно утратили ориентиры. Куда ни глянь — повсюду магазины и магазинчики, будто с конвейера, да игрушечные дома-кубики, расцвеченные неоновыми огнями. Плюс близнецы-улицы с равнодушно мчащимися белыми (почему-то 90 процентов японских автомобилей выкрашены в белый цвет) «тойотами». Впору зарыдать от отчаяния.