Сергей Шойгу - Про вчера [litres]

И они запустили эти заводы, и каждый получил Сталинскую премию, автомобиль «Победа». Они были родоначальниками этой могучей организации, потому что нефтехимия – это крайне сложно и крайне тяжело. Они работали без остановки, без выходных, и страна получила дизтопливо, авиационный керосин, масла. В срок. Благодаря именно таким людям.

И когда я от этого тёртого, опытного человека услышал: «Ну вот, пришло время наказания невиновных и награждения непричастных», я ему не поверил, я считал, что наградят тех, кого должны наградить!

А через какое-то время, уже на другой площадке в Саянах, приехавший из Ачинска партийный товарищ мне объявляет:

– Орден твой, «Знак Почёта», получил второй секретарь Ачинского горкома.

Я говорю:

– А с чего ты взял, что он мой?

– Сначала представляли тебя, но потом пришли и говорят, что нет, не подходишь. Там должен быть партийный стаж, столько-то лет в браке, столько-то детей, мужчина или женщина, возраст и всё такое прочее. По всем этим правилам подошёл второй секретарь, совершенно справедливо.

Такое тогда было в порядке вещей, обижаться было не принято. Сейчас, через столько лет, тем более. Но вот это «наказание невиновных и награждение непричастных» до сих пор, к сожалению, сохранилось в нашей жизни.

В конце концов пришла та самая ночь, когда надо подписывать акт госкомиссии. Это отдельная история – предчувствие большого праздника, огромного события, которое ознаменует завершение пусть даже первого этапа, но огромной стройки. Дальше всё пойдёт по накатанной, дальше будут статьи в газетах – и они пошли. Никогда не забуду фразу из газеты: «Он повернул рубильник, и ток медленно пошёл по проводам». Как же мы смеялись!

А после начинался новый этап твоей жизни. Мы ещё и поэтому всегда так ждали завершения процесса сдачи. Дело даже не в премии в шесть окладов. Нас радовали переезд в другой город, новая огромная площадка, новые знакомые.

Какая это была романтика – степь, мы строим всё кругом, «едем мы, друзья»!

Чтобы был понятен дух того времени, ещё раз вернусь к «Оргнефтехимзаводам». Работало предприятие довольно своеобразно. Их спецы приезжали на объект и становились на все посты – начальники цехов, наладчики, мастера, лаборанты, энергетики. Рядом с теми, кто на этом объекте потом будет работать. И год обучали, параллельно налаживая оборудование.

Когда заканчивалась наша эпопея, они должны были лететь на Кубу, там строился такой же нефтеперерабатывающий завод с установкой ЛК-6 УС. А приехали они к нам с объекта в Белоруссии. По сути, у нас была одинаковая жизнь. Только у нас времени побольше, а у них всё быстрее. У нас три, четыре года, пять лет на каждой стройке. А у них год – и на новое место.

При этом они были невероятно преданы профессии, такому образу жизни. Были настолько увлечены, что я иногда вспоминал наши замечательные фильмы, в которых показывают людей, одержимых своим делом, им ни до чего. «Девять дней одного года» просто…

На заре работы в МЧС я находил ребят с «Оргнефтехимзаводов», с которыми работал в 80-х. Нам нужно было решить вопросы по чрезвычайке, и они были лучшими специалистами. Нужно было слышать, когда их представитель тихо-тихо и мне, и моим коллегам говорил: «Не надо, это не понадобится вообще. Ты вот на это напрягайся, ты вот то делай».

Для них готовили только жильё, больше похожее на малосемейное общежитие, а они приезжали со своим скарбом, одной семьёй. И это не просто слова. Они действительно на сдачах объектов жили как одна семья. И ты можешь спросить: «А где такой-то?» – «А он там-то застрял, не может докрутить чего-то. Через полгода подтянется сюда, на этот завод».

Это были люди не просто нацеленные на результат – они знали, как этот результат получить.

С коллегами с предыдущих строек мы иногда встречались, но бывало это очень редко. И вот на одном из заводов я встретил товарища – хороший мужик, не буду называть фамилию. Мы разъехались, не виделись несколько лет, он отбыл на Север – строить следующий объект. Наладил хорошее производство, возглавил трест, прекрасное строительное объединение. И вот мы встречаемся. Он немного возбуждённый:

– Меня вызывают в Москву, в комиссию по партийному контролю. Сокращённо – КПК.

– Ты знаешь, Вань, я глубоко не погружался в этот вопрос, но знаю, что это очень опасная штука. А что случилось, за что тебя туда?

– Не знаю, приехали двое из комиссии ко мне, сказали, что хотят посмотреть, как мы живём.

А он крепкий хозяйственник, у него всё хорошо – подсобное хозяйство, пасека для детского сада, который у него тоже есть, мёд для детей. План он выполняет, макулатуру и металлолом сдаёт, в народную дружину ходит – у него даже вымпел стоит. И разные переходящие знамёна. И он приехавшим отвечает: «Я рад, смотрите. Вот вам мой помощник, он вам всё покажет».

Они вскинули брови: «А-а-а, помощник, значит». Посмотрели, уехали, через месяц вызывают в Москву на КПК.

Чисто по интуиции я ему советую: «Вань, на всякий случай, у нас первый секретарь крайкома – хороший мужик, попроси его написать куда надо письмо. Просто пусть письмо напишет. Кто его знает, чем кончится, оттуда же могут и в узилище увезти. Во всяком случае, молва такая».

Насколько я знал, слышал, комиссия по партийному контролю – это был самый страшный орган в советское время. Оттуда дела шли сразу в прокуратуру. Как минимум оттуда выходили без партбилета.

– Да брось, Серёж, я всё выполняю, всё в порядке.

Собрал все отчёты, графики – там все стрелки вверх, показатели растут, придраться не к чему.

Полетел в Москву, пошёл на комиссию, как назначено. Стоят две машины скорой помощи перед зданием. Спрашивает у дежурного:

– Что случилось? Сразу две скорых!

– Так, на всякий случай, сегодня к рассмотрению семь человек, вы – пятый, первый только зашёл.

А мой знакомый всё ещё не понимает степени серьёзности происходящего, ещё беззаботно бросает:

– Пойду покурю, передо мной же ещё четверо.

– Нет, товарищ, лучше здесь посидите, подождите. Чтобы мы потом вас не искали.

Очень убедительно так просят. Третьим вызвали какого-то военного. Он вышел буквально через пять-семь минут, держась за стенку. Врачи внизу, у гардероба, его подхватили.

– А что с ним?

– Да ничего, зайдёте генералом, выйдете рядовым – поймёте.

Причём важно – Ваня не просто хороший рассказчик, но ещё и правдивый. То есть придумывать что-то, сгущать краски повода у него нет. И вот вызывают его самого, он идёт со словами: «Сейчас я им всё объясню». В комнате сидит комиссия партконтроля. С порога он видит лица – половина дремлет, остальные шепчутся между собой. Председательствующий объявляет: