Сергей Шойгу - Про вчера [litres]

Завершив лекцию и вроде уговорив, а если «по-партийному» – сагитировав, я перекусил в местной столовой и к вечеру перебрался в Енисейск – древний городок на левом, низком берегу Енисея.

Рассвело очень рано – в тех местах ночи почти нет.

Умывался, внутренне готовя себя к встрече с «активом»: «Ну и что, что не очень верю сам? Просто скажу то, что должен. Сделаю вид, что убедил, а они сделают вид, что убедились и готовы и дальше идти за “руководящей и направляющей”».

Час позора с известным результатом.

На стене двухканальный радиоприёмник пробил боем курантов шесть утра. Затем гимном ознаменовал: в часовом поясе начало нового трудового дня.

Я смотрел из окна гостиницы на чей-то огород с цветущей картофельной ботвой и слушал новости – одни на всю страну. Вещал голос, стремившийся своим тембром и интонациями к легендарному диктору Левитану. Каждое утро по одному и тому же сценарию: о жизни Родины, о вестях с полей, о триумфально прошедших гастролях или о новых прокатных станах. О погоде в разных уголках страны…

Но в тот день программа началась с сенсационной новости: «Михаил Сергеевич Горбачёв вчера, выступая перед рабочими, поддержал предложение об исключении из Конституции Советского Союза шестой статьи».

Прогноз погоды я уже не слушал.

Первая «ракета» [5] «Ракета» – советское пассажирское речное судно на подводных крыльях. из Енисейска в Красноярск уходила около семи утра. Чтобы успеть на неё, я побежал как в том рассказе юмориста – «огородами, огородами». И всю дорогу спрашивал себя: «Неужели и раньше было так же? И они там, наверху, сами ни во что уже не верили?» Да, мы – на стройках, на заводах, на буровых, в колхозах и совхозах – этого не знали.

Это был день, когда закончилась вера в крепость и силу правительства. Но даже предположить тогда не могли, до чего очень скоро доведут страну этими ежедневными, как сейчас бы сказали, разнонаправленными решениями.

Страна проваливалась в начало 90-х. В нищету и хаос. И в лихорадочное веселье. Миллионы людей не понимали, как жить дальше. Некоторые союзные республики уже говорили о независимости, начинались войны.

С небольшой группой пассажиров я погрузился на теплоход. Занял место на корме. На пустынном берегу, у самой воды, сидела собака и смотрела на Енисей. Наверное, ждала хозяина. «Ракета» отчалила от бело-голубого дебаркадера. Затем набрала скорость, приподнялась над водой и пошла вверх по течению.

Михаил Сергеевич Горбачёв сказал с трибуны, что всё, хватит помогать селу, больше никто не будет ездить на картошку, убирать овощи, промышленность будет заниматься своим делом, строители будут строить, заводы будут производить свою продукцию. А если селяне не хотят работать или не справляются – должны рассчитываться с промышленностью на договорной основе.

Я собрал промышленность, собрал селян и говорю: «Такая у нас теперь сказочная счастливая жизнь наступила, будем мы теперь вот в таких отношениях». Глаза у селян квадратные, у заводчан счастливые. Кое-как договорились.

Через двое суток, ночью, приходит телеграмма-шифровка: «Под вашу личную ответственность как партийного руководителя. Немедленно приступить к уборочной кампании с привлечением всех возможных сил и средств, предприятий, строек, коллективов».

Слава богу, я был из их среды, смог им своими словами объяснить, что, мужики, шутки шутками, выступление выступлением, а дело делать придётся, иначе урожай сгноят на корню, угробят и нам жрать будет зимой нечего. И, пока наши партийные затейники ещё что-то не придумали, давайте по-старому.

Всех, кто работал в промышленности, руководил стройками, трестами, объединениями, заставляли содержать подсобные хозяйства.

Никогда не забуду это бюро обкома. Мы сидим, у нас там цеха, литейная, формовочная, электролиз, краны, рук не хватает, трубы не подвезли, суточный темп укладки бетона на грани. А нас спрашивают: «Сколько у вас кормоединиц на центнер привеса в вашем подсобном хозяйстве?»

Я всё время пытался найти какие-то пути избежать этого идиотизма. Потому что строители должны строить, автозаводы – делать машины, а швейные фабрики должны шить трусы и рубашки.

Предложил, мол, давайте поступим по-другому. Вот смотрите, у нас в области есть птицефабрика большая, давайте мы, как строители, построим ещё один птичник, а птицефабрика пусть занимается разведением кур в этом птичнике. Всю эту кормораздачу, транспортёры сделают машиностроители из своего металла, наладят, пустят линию. Тогда эта птица пойдёт нашим рабочим, а не те две свиньи, которых мы держим в подсобном хозяйстве и которых не знаем, куда пристроить. У нас ведь есть большой свинокомплекс, там директор орденоносец, у них там всё как надо. Давайте мы им построим два свинарника из материалов, которые нам даст промышленность. Вместо того чтобы городить эти огороды и возиться со свиноматками этими опоросившимися. Мы понятия не имеем, как их прививать, как их лечить, что с ними вообще делать. У нас одна задача – чтобы нас тут, в горкоме или в обкоме, не драли за эти подсобные хозяйства. Вот мы и держим их кто как может.

Дошло, согласились. Завершить, как и многое другое, нам не дал М. С. Горбачёв.

Я только-только стал вторым секретарём Абаканского горкома КПСС. В это время возникло мощное движение воинов-афганцев. Тогда приняли постановление, которое приравнивало тех, кто воевал в Афганистане, к ветеранам Великой Отечественной. На афганцев теперь распространялись все ветеранские льготы, прежде всего право получить от государства жильё.

Афганцы объединялись в целые организации, и хорошо, если их возглавлял кто-то из офицеров, закалённых бойцов, которые могли держать всё это в приличных рамках. В Абакане их собрали под эгидой комитета комсомола, и я, как старший партийный наставник, пришёл послушать, посмотреть, что за люди.

А когда ты пришёл с производства, у тебя мысли выстроены довольно своеобразно и не всегда совпадают с общепринятыми вещами. Там же было принято как? Пообщаемся с афганцами, сегодня их успокоим, они разойдутся. А там выходные, вряд ли они соберутся снова, ну или придумаем что-нибудь.

Понедельник – никто ничего, конечно, не придумал, а афганцы снова пришли и требуют жильё. Я начал общаться с ними на свой страх и риск. Как строитель и как человек, принимающий решения, а потом дожимающий до исполнения.

Мой подход был таким. Давайте смотреть. Вот очередь на жильё ветеранам Великой Отечественной, вот ваша. Мы можем их перемешать, можем выставить в алфавитном порядке, что-то ещё придумать. Но всё это дурь и чушь, всё это не по-мужски. Всё это отвратительно выглядит и дурно пахнет. Вы прекрасно понимаете, что в одночасье этот вопрос не решить. Поэтому я предлагаю вам простой вариант: постройте жильё сами, а я договорюсь с Промстройбанком, вам дадут кредит. Город выделит землю, поможет со строителями. Ваша задача – грамотно заказать себе дом и следить, как его строят.