Денис Ахапкин - Иосиф Бродский и Анна Ахматова. В глухонемой вселенной

Предупреждая попытки такой интерпретации, Никита Струве пишет: «„Полночные стихи“ <���…> обладают всеми признаками „любовных стихов“. В каждом фрагменте присутствуют отчетливо ты и я, сливающиеся большей частью в мы; говорится о встрече, всегда краткой или невозможной, или о разлуке, богаче, чем встреча; о прощании навсегда; об общности, несмотря на пространственное расстояние, и т. д. Однако воспринимать „Полночные стихи“ как любовную лирику в обычном смысле этого слова, а тем более искать в них конкретные черты старческой привязанности — тем самым и экзистенциально, и эстетически ущербной — может привести к радикальному снижению этого последнего взлета ахматовской лирики» [122] Струве Н. О «Полночных стихах» Анны Ахматовой // Анна Ахматова: Pro et Contra. Антология. Т. 2. СПб.: Издательство РХГИ, 2005. C. 698–699. .

Против поиска конкретных черт, даже в стихотворениях, посвященных конкретным людям, Ахматова выступала и сама. Как вспоминает И. С. Эвентов, беседовавший с Ахматовой о ее, посвященном Маяковскому, стихотворении, на предположение, что в нем имеется в виду конкретное выступление Маяковского, Ахматова «досадливо сказала: „Не пытайтесь искать в моем стихотворении какие-либо факты. Их там нет. Я описываю не случай, не эпизод. Вообще я ничего не описываю“» [123] Эвентов И. C. От Фонтанки до Сицилии // Об Анне Ахматовой: Стихи. Эссе. Воспоминания. Письма. Л.: Лениздат, 1990. C. 363. .

Для нее важнее не простые биографические и бытовые соответствия, а сложная сеть литературных ассоциаций, вовлекающая читателя в активный процесс понимания, делающая его соучастником творческого процесса. Если не учитывать этого, можно не понять легкую иронию в строках из стихотворения Ахматовой «Читатель» (особенно если читать их на фоне мандельштамовского «Нет, никогда, ничей я не был современник»):

Поэт действительно открыт для читателя, но от читателя требуется высокая степень готовности и знание предшествующей традиции — как показывают и «Поэма без героя», и поздние циклы Ахматовой, в том числе «Полночные стихи».

Это сложная задача. Иногда даже близкие к автору и хорошо знающие контекст читатели не понимали отдельных текстов и отсылок в них. Так, Лидия Чуковская вспоминает о чтении «Полночных стихов» в Комарово: «Я ничего путного сказать не могла, сказала только, что одного стихотворения не понимаю: „Красотка очень молода / Но не из нашего столетья“ . Анна Андреевна с большой кротостью прочла его во второй раз <���…>. Но я все равно не поняла <���…> Анна Андреевна, ничего не объясняя, спокойно спрятала стихи в чемоданчик» [125] Чуковская Л. К. Записки. Т. 2. C. 77–78. . Интересно, что здесь Ахматова самой формой своего ответа на вопрос о непонятном стихотворении как бы дает инструкцию читателю — если возникают вопросы, перечитай заново.

Поздние тексты Ахматовой приглашают читателя к активному сотворчеству, к совместному многоуровневому расследованию, сродни детективному: «То, что на одном уровне выступает как авторский текст, на следующем уровне оказывается цитатой, позволяющей установить новые связи, которые по-новому строят все пространство стихотворения, а на более глубоком уровне обнаруживается, что цитата с определенной атрибуцией представляет собой цитату цитаты (многостепенное цитирование, объясняющее отчасти взаимоисключающие при первом взгляде отождествления у разных исследователей, ср. необычайно показательную в этом отношении „Поэму без героя“» [126] Левин Ю. И. et al. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Russian Literature. 1974/75. № 7/8. C. 54. .

Хорхе-Луис Борхес мечтал о возможности построить такой текст в своей новелле «Анализ творчества Герберта Куайна», описывая несуществующий детективный роман. «На первых страницах излагается загадочное убийство, в середине происходит неторопливое его обсуждение, на последних страницах дается решение. После объяснения загадки следует длинный ретроспективный абзац, содержащий такую фразу: „Все полагали, что встреча двух шахматистов была случайной“. Эта фраза дает понять, что решение загадки ошибочно. Встревоженный читатель перечитывает соответствующии главы и обнаруживает другое решение, правильное. Читатель этой необычной книги оказывается более проницательным, чем детектив» [127] Борхес Х. Л. Проза разных лет. М.: Радуга, 1989. C. 77. .

Подобного романа так и не появилось, а вот Ахматовой удалось создать текст, который сам себя опровергает, требует повторных прочтений и интерпретаций, вводит читателя в заблуждение, но при этом дает ему в руки ключи, помогающие следовать за смыслом.

Понятно, что такого рода художественная практика не могла не беспокоить блюстителей социалистического реализма, тем более, в контексте многочисленных партийных чисток и кампаний за стерильность советской литературы. «Поэма без героя» и «Реквием» создавались в самые тяжелые годы жизни страны. В биографии Ахматовой эти годы отмечены не только войной и репрессиями родных и друзей. 14 августа 1946 года вышло известное постановление ЦК КПСС о журналах «Звезда» и «Ленинград», которое заклеймило поэзию Ахматовой как идеологически вредную и чуждую советскому читателю. «Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства, „искусства для искусства“, не желающей идти в ногу со своим народом, наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе» [128] Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) — ВКП (б), ВЧК — ОГПУ — НКВД о культурной политике. 1917–1953. / Под ред. А. Н. Яковлева. М.: Международный фонд «Демократия», 1999. C. 587. .

Больше всего партийные знатоки литературы беспокоились за молодежь «…вдруг на 29-м году социалистической революции появляются вновь на сцену некоторые музейные редкости из мира теней и начинают поучать нашу молодежь, как нужно жить. Перед Ахматовой широко раскрывают ворота ленинградского журнала и ей свободно предоставляется отравлять сознание молодежи тлетворным духом своей поэзии» [129] Жданов А. А. Доклад о журналах «Звезда» и «Ленинград». М.: Государственное издательство политической литературы, 1952. C. 12. .