Виктория Мочалова - Лытдыбр [Дневники, диалоги, проза]

Тверской областной суд рассмотрел апелляцию инженера Андрея Бубеева на приговор, вынесенный ему Заволжским райсудом.

Приговор оставлен без изменения: Бубеев по-прежнему осуждён на 2 года и 3 месяца в колонии-поселении. С 24 мая 2015 года он находится в СИЗО, и сегодняшний приговор тоже не означает выхода из тюрьмы: областной суд постановил доставить “преступника” прямиком из следственного изолятора в колонию под конвоем. Покуда ФСИН разбирается, куда его везти, Андрей Бубеев будет сидеть в тюрьме.

Павлу Валерьевичу Дурову, сегодняшнему имениннику, – моё большое человеческое спасибо. Просто за то, что он есть.

Ведь когда-нибудь подрастёт в России поколение людей, которые понимают, почему правильно жить по совести, а не ради бабла. Не идти на службу к палачам, даже если за это платят лучше, чем за любую другую работу в стране. Не претендовать на бюджетные деньги, если можешь всё сделать своими силами. Вообще не думать про деньги, когда делаешь своё дело. Минус 15 лямов в год? Ну и ладно, зато никто в затылок не дышит и не указывает, как правильно было бы готовиться к IPO по чужим прописям. Честно признаюсь: я б так не смог. Обязательно впустил бы инвестфонд на 25 %, чтоб они рулили рыночной оценкой стартапа. И был бы лох, а Вы – не лох, и всё правильно тогда сделали. За мои уговоры пару лет назад в Лондоне мне уже стыдно. Оно бы Вам обошлась примерно в ярд сегодняшним деньгами. Но Вы меня не послушались, и ярд остался Вам. Mea culpa, рад это признать. Спасибо Вам, Павел Валерьевич. Вы, может, никогда и не думали, что станете моральным примером для миллионов. Об этом и не надо думать, достаточно просто делать свою работу, красиво и честно, на глазах у всех. А молодёжь сама однажды разберётся, чей путь ей представляется завидным: Ваш или тех, кто лёг под чиновников ради возможности присосаться к госбюджету нищей страны по статье “пропаганда”. Или под инвестфондовских барыг, чтоб не платить [141]15 лямов в год из кармана. Вы не вняли тогда моим увещеваниям, и Вы были правы. Правильный выбор – Ваш. И пусть он послужит примером для каждого, кто сам по себе крут. А я с радостью признаю́ свою ошибку.

Удачи, счастья, капитализации в сотни миллиардов долларов в одно рыло. Горжусь нашей дружбой.

We shall overcome someday.

Паркер выступил с очень дельной репликой о нынешнем разгуле кащенитов, рвущихся отрегулировать в России все виды искусства: кинематограф, театр, оперу и балет, Государственный Эрмитаж и частные галереи. Свора действительно разрослась в наши дни непомерно. От федеральной номенклатуры, вроде Поклонской, Милонова и Цветкова, чиновников ФАС, объявивших живопись Босха порнографией, и одиозных погромщиков типа Энтео, до [142]совершенно безымянных ревнителей скреп – например, виртуального омского движения “Семья, любовь, Отечество”, у которого весь список контактов ограничен одним адресом в почте “Яндекса” (это та самая “общественность”, которая добилась запрета оперы Ллойд-Веббера в Омске).

Паркер очень точно подмечает ключевую особенность нынешних мракобесных кампаний: с точки зрения здравого смысла, поводы для них абсолютно непредсказуемы.

“Спрогнозировать, что́ именно вызовет возмущение общественности в следующий раз, практически невозможно. Находящиеся недалеко от Эрмитажа Кунсткамера и Зоологический музей, забитые чучелами животных сверху донизу, возмущения не вызывают. А выставка с несколькими чучелами вызывает. Как минимум три фильма о романе Александра II с Екатериной Долгоруковой возмущения не вызывают. А фильм о романе Николая II с Матильдой Кшесинской вызывает. 26 лет спектакль «Иисус Христос – суперзвезда» спокойно идёт себе в питерском театре «Рок-опера», с благословения, между прочим, самого патриарха Алексия II – а намерение показать этот же самый спектакль в Омском государственном музыкальном театре вдруг вызывает общественный протест”.

При этом Паркеру кажется, что разгулявшуюся нынче в России стихию мракобесия никаким способом не унять, и она пребудет с нами вовеки:

“Ожидать ответной гражданской активности – то есть какого-нибудь общественного движения по защите общества от общественных движений, – никак не приходится”.

Действительно, никаким встречным объединением психически вменяемых граждан против кащенитов этой вакханалии мракобесного цензурного непотребства не остановить. Тем более важно спросить себя, а откуда она вообще взялась, и почему в предшествующие 15–20 лет мы ничего не слышали о поползновениях деятелей, вроде Поклонской и Залдостанова, Энтео и Цветкова, Мединского и Говорухина, сформировать всероссийский репертком для цензуры фильмов, книг, выставок, театральных и музыкальных постановок?

Вопрос не такой сложный, как кажется на первый взгляд, и даже не требует обращения к известной статье Умберто Эко. Потому что дело тут не во вкусах, и даже не в их носителях. Просто раньше в России действовала Конституция. И она одинаково защищала как право поклонников Стаса Михайлова, Лепса и Ваенги ходить на их концерты, так и право любителей иной музыки на них не ходить. Это ведь очень простой и внятный конституционный принцип: каждый вправе смотреть то кино, которое ему нравится, и никто не вправе указывать другому, какое кино ему смотреть нельзя. Не нравятся тебе фильмы Учителя и Звягинцева, постановки Богомолова и Кулябина, выставки Фабра и Стёрджеса – просто не ходи туда, не смотри и не слушай. Прими как данность, что вкусы у людей разные, и цивилизованное свободное общество видит в этом разнообразии ценность. [143] В эссе Умберто Эко “Ur-Fascism” (1995) перечислены 14 признаков “вечного фашизма”.

Конституция РФ отмерла в наши дни за ненадобностью. И в репертуарном вопросе образовался некий вакуум. Заполнить его спешат говорливая двоечница из Евпатории и косноязычный карлик в косухе, а также дремучие чиновники ФАС и безымянные омские бесенята, недавно впервые услышавшие про Ллойд-Веббера. Всем им кажется, что искусство и культуру (материи, о которых они не имеют даже самого приблизительного понятия) нужно законодательно отрегулировать в духе унтера Пришибеева. И единственно правильный способ загнать всю эту кликушествующую нечисть обратно в те щели, откуда она повылазила, – вспомнить про Основной Закон, покуда он de jure у нас не отменен.

Нельзя запретить придурковатым депутатам Госдумы, невежественным чиновникам, крикливым байкерам или анонимным общественникам иметь своё мнение по поводу оперы, кино или Эрмитажа. Но можно и нужно им напомнить, что это их личное мнение никакой юридической силы не имеет. Режиссёры снимают такое кино, какое считают нужным, и это не тема для депутатских запросов, народных сходов и жалоб в прокуратуру.