Рения Шпигель - В тени Холокоста. Дневник Рении

Это не правда, З. совсем не добр ко мне! Он говорит такие вещи, например, что у меня меняется вкус. Он говорит это специально, он это говорит, чтобы сделать мне больно, а когда человек кого-то любит, он не хочет причинять им боль. Жизнь мрачная, но наш крохотный кусочек неба был голубым. Теперь ничего не осталось. В такие дни, как сегодня, мне кажется, мы вместе будем несчастливы. Но эта мысль так сильно ранит. О Господи, почему это так больно? Это ужасно, это очень тяжело, хочу, чтобы уже была суббота.

Вы мне поможете, Булуш и Господь!

Хороший, спокойный, тихий, благословенный субботний вечер. Моя душа успокоилась. Почему? Потому что я снова прижалась к нему, он меня ласкал, и я чувствовала себя его крошечной дочуркой. Забыла обо всем плохом. Жалко, что Зигуш уже ушел. Я бы могла так лежать возле него долго, долго.

Вы мне поможете, Булуш и Господь!

Сейчас тихо и спокойно, я хорошо себя чувствую. Хочется снова свернуться калачиком и спать. Было что-то, что не выразить словами. Был он. Не знаю, что я пишу. Потому что темно. О, какая ароматная ночь. Это был замечательный полет, дьявольский и божественный одновременно. Мы сделали большой шаг вперед. К тому З., которого все обожают! Почему, о, почему только через пять лет? Ведь сегодня, уже, уже сегодня. Ноги не справлялись. Было так приятно то, что З. сказал – я взрослая. И с Марысей тоже было очень мило, я и правда люблю такую папину-мамину нежность. Может быть, даже предпочитаю. Все это дивно. Божественно и очень по-человечески. О, как бы я хотела снова прижаться к нему и сказать: «О, папочка дорогой!» Сейчас пойду мечтать сладко и спокойно.

Вы мне поможете, Булуш и Господь!!!

Так скажи мне, Зигуш, как мне пережить эти два дня, эти две ночи? Каждый час длится в десять раз дольше. О, они тянутся так медленно, они такие ужасные, такие мучительные, такие тягостные. Как это произошло? Как все выплеснулось – то, что копилось, росло и росло? И будет ли теперь так всегда? Захотим ли мы когда-нибудь большего, и если да, то когда, о когда? Потому что сегодня мне этого не нужно, но этого хочет мое тело, оно просит, оно требует этого. Будет так теперь каждый день? Странно, что мне кажется, я не смогу вернуться к тому, как было раньше. Я созрела. Я перезрела. Хорошо думать, хотеть и получить – но как? Все это меня пугает. Потому что это трезвая мысль. Слишком трезвая. Как я могу думать об этом как о достигнутом или достигаемом, а не о том, как это сделать? Нет! Нет! Я просто не могу собраться с мыслями. И поэтому это письмо как молотом меня ударило. Моя милая Булуш. Моя хорошая, дорогая, я теперь знаю, что у тебя были лучшие намерения. Знаю, потому что сама тоже этого хочу, потому что это моя судьба. Но знаешь ли ты, что это полный абсурд, величайшая иллюзия на земле. Теперь, только теперь, когда я прочла твое письмо, я поняла, что для этого нет реальных, серьезных причин. Ты – женщина, которая многое пережила. Ты много знаешь. И ты говоришь, что я должна быть практичной. Ты такой ребенок. Ты знаешь, что то, как ты мне это представила, показалось мне, ну (во избежание греха), просто плохим вкусом. Подумай, двое молодых людей и…

Зигуш говорит мне неприятные вещи, он мне говорит и приятные… Он считает, что мы должны расстаться, он говорит, что через пять лет я буду на 10 сантиметров выше и я буду красивее. Но со мной не будет ни того, ни другого. Я всегда красивее после – с сияющими глазами, горящими губами и раскрасневшимися щеками. Зигуш тогда тоже будет в расцвете. Я предпочитаю убрать все препятствия и мечтаю, что это уже, что это…

Вы мне поможете, Булуш и Господь.

Мы этого боялись, это нам грозило и потом, в конце концов, произошло. То, чего мы так боялись, в конце концов, пришло. Гетто. Сегодня вышли уведомления. Может быть, мы останемся здесь, может быть, нет. О Господи, Ты дал мне такую большую надежду, такое успокоение – благодарю Тебя за это.

Это так ужасно. Ты не знаешь, как ужасно, ты ничего не знаешь. Ты пойдешь со мной, потому что я, конечно, возьму с собой свою душу, свое маленькое увеличительное стекло. Только подумай, что осталось в старых, пожелтевших книгах, в пергаментных свитках, то, что жило в легендах, что узнаёшь с изумлением в школе, – это теперь сбылось. Самая правдивая правда из всех. И это так ужасно.

Мы боимся депортации, вероятно, они планируют депортировать половину народа. О, Дидо, о, Бимба. Господь Всемогущий, смилуйся. У меня такие темные мысли, их даже думать грешно.

Сегодня я видела счастливую пару. Они выходили в свет, теперь возвращались веселые и радостные. Зигуш, мой дорогой, моя любовь самая искренняя, когда мы пойдем так, как они? Я люблю тебя так же, как она любит его. Я буду так же смотреть на тебя. Но она настолько счастливее, это единственное, что я знаю. Или, возможно, – о, Святой Боже, Ты полон милосердия, – наши дети однажды скажут: «Наши мама и папа жили в гетто». О, я твердо в это верю. Ты нас спасешь, Бог Всемогущий. Моя мама так усердно молится за нас.

Вы нам поможете, Булуш и Господь.

Столько беспокойства и тревоги, столько горечи, что мне стыдно писать о нашем маленьком гнездышке. Но наше прелестное, очаровательное, чудесное. Так приятно говорить о гнезде. Вы мне поможете, Булуш и Господь.

До свидания, мой Дневничок! Я буду скучать по этому обиталищу. Будем надеяться, Боже милостивый позволит мне снова встретиться с тобой. Мама, благослови меня издалека и Ты, Господи Боже. Верни меня домой вскоре (не в гетто). Наш дом… Я здесь прожила столько прекрасных мгновений, меня всегда будут радовать воспоминания об этой квартире, где расцвела и созрела моя любовь.

Я на пути к отъезду, ужасная неразбериха, надо собираться в дорогу.

Вы мне поможете, Булуш и Господь.

Запомни этот день, запомни его хорошенько. Расскажешь будущим поколениям. С 8 часов утра сегодня мы заперты в гетто. Теперь я здесь живу. Мир отделился от меня, а меня отделили от мира. Дни ужасны, и ночи не лучше. С каждым днем все больше потерь, и я продолжаю молиться Тебе, Господь Всемогущий, позволь мне поцеловать мою дорогую маму.

О, Великий, дай нам здоровья и сил. Позволь нам жить. Чувствую себя ужасно, Бимба больна. Надежда так быстро увядает. Перед домом благоухающие цветы, но кому нужны цветы? А Зигмунт, ты знаешь, я его еще не видела. То есть, сегодня я его видела издалека, но он еще не подходил. Господи, пожалуйста, защити его. Ну почему я не могу прижаться к нему? Жаль… Может быть, он… Господи, позволь мне обнять моего дорогого. Мама. Вы мне поможете, Булуш и Господь.