Гунта Страутмане - XX век: прожитое и пережитое. История жизни историка, профессора Петра Крупникова, рассказанная им самим

Когда я пришел на факультет истории и филологии, то был приятно поражен общей атмосферой. Однако со временем мне стало здесь скучновато: каждый из нас знал лишь свой шесток, общей научной работы не было. В этом отношении факультет был мертвым царством. Никаких событий, никакой связи между дисциплинами и преподавателями. Я затеял это изменить. Нужно было найти тему, общую для нас всех, способную объединить разрозненные усилия. Поговорил с коллегами. Мы обсудили несколько вариантов. Остановились на том, что займемся проблемами германо-латвийских отношений и темой балтийских немцев.

Интерес к этой материи у меня возник задолго до того. Работая в Сельскохозяйственной академии, я познакомился с Артуром Трамдахом, старым профессором кафедры строительства. В царское время он окончил Рижский Политехнический институт. Железнодорожный переезд на улице Лачплеша в Риге, если не ошибаюсь, его дипломная работа. У нас с ним сложились прекрасные отношения. С ним можно было поболтать на старом рижском жаргоне: начать фразу по-немецки, продолжить по-латышски и закончить по-русски.

При Сталине Трамдаха выгнали из университета, но ректор академии Амалия Цекулиня добилась разрешения принять его как специалиста по строительству. Наше сближение началось так: Цекулиня пригласила нас двоих и Марианну Озолиню осмотреть стройку в Ауце, где проходили практику наши студенты. По пути Трамдах рассказал старый латышский анекдот, в котором прозвучало слово «жидок». (Нужно сказать, слово, как будто одно и то же, в разное время и в разных языках может означать совершенно разные вещи. В латышском языке слово «жид» когда-то было обозначением национальности и само по себе не носило оскорбительного и вообще какого-либо негативного смысла). На другой день он, смущаясь, обратился ко мне: «Коллега, вы уж простите меня». – «За что?» – «Ну… за того «жидка»». – «Что это вам взбрело в голову?» – «Мне – ничего, но ректор мне посоветовала извиниться». Я отправился в ректорат. «Амалия Андреевна, это было абсолютно лишне. Я не вижу в этом слове из старого крестьянского анекдота ничего оскорбительного. Признаюсь, я довольно щепетилен в этих вопросах, но в данном случае ничего тут такого не было. Вы уж, пожалуйста, отзовите свою рекомендацию профессору». И Цекулиня действительно обратилась к Трамдаху: «Раз Крупников так сказал, придется мое замечание отозвать». С того времени старый профессор проникся ко мне дружескими чувствами.

Однажды он пришел ко мне и сказал: «Раздаю коллегам свое здешнее имущество, и вам хочу отдать все, что у меня есть по истории. Берите все подряд, дома разберете и решите, что оставить себе. А остальное, если опасаетесь, можете сдать в этот – как его? Спецхран, что ли? Спецфонд?»

Назавтра я был у профессора дома, где-то в районе улицы Калнциема. Жена Трамдаха дала мне большую бельевую корзину, в которую я и сложил книги. Отвез домой и приехал за второй порцией. Дома углубился в чтение, и теща не преминула заметить: «Петр на полгода отключился от семьи».

Трамдаха очень интересовали взаимоотношения Латвии и Германии, а также балтийские немцы как таковые. Ценность представляли не только сами книги, но и попадавшиеся между страниц документы. Например, я нашел там приглашение от имени президента Латвии. Недавно я подарил Университету адресованное Трамдаху приглашение на торжество по случаю основания Латвийского университета в сентябре 1919 года. Эти бумаги буквально пахли временем!

Замечательным приобретением были папки с газетными вырезками, подобранными по темам. Например, публикации в местных, а также немецких газетах о репатриации немцев, – по ним можно составить себе полную картину происходившего. Вот при чтении этих материалов я впервые и задумался о разработке темы «Германия-Балтия», включающей историю балтийских немцев, а также отношения Германии и Латвии. Теперь это становилось темой исследований всей кафедры. Естественно, возникла необходимость в новейшей литературе.

В то время я как раз познакомился – совершенно случайно – с мужем сотрудницы Отдела науки Центрального комитета Веры Станкевич. Муж меня представил ей, и я воспользовался случаем, чтобы сказать, как нам не хватает зарубежной научной литературы. Станкевич меня прервала: «Послушайте, если вы просто заявите, что вам нужно что-то там изучать, это не сработает. Нужно найти правильный подход, отвечающий ходу мыслей нашего начальства. Найдете такой ключ – и я смогу вам помочь».

Я посоветовался со знающими людьми и через некоторое время пришел в ЦК к Вере Станкевич с некоей формулой. Нас бранят, очерняют, иногда пишут и правду, но мы об этом ничего не знаем, поэтому не можем ничего противопоставить чьим-то домыслам. Зато если мы будем знать, что пишут там, у нас найдется что сказать и друзьям, и недругам. Это даст нам аргументы в идеологической борьбе. Наша формулировка и особенно слова «идеологическая борьба» оказались магическим ключом, открывшим нам возможность получать не только иностранную прессу, но и необходимую для этого валюту. Мы сразу же выписали и Die Zeit [152] Die Zeit – западногерманский еженедельник, выходит с 1946 года в Гамбурге. , и Der Spiegel [153] Der Spiegel – еженедельный журнал, выходящий с 1947 года в Гамбурге. , и Europäische Gemeinschaft [154] Europäische Gemeinschaft – периодическое издание Европейского сообщества. , а также ряд научных журналов.

В мои планы входило проведение международных конференций и регулярный выпуск научных сборников. На первую конференцию, состоявшуюся в 1970 году, приехал один зарубежный гость – эстонец. Но понемногу дело шло в гору. Коллега Жагарс отмечал: мы все уже привыкли к тому, что каждые два года в Университете проходит конференция Крупникова… Начинали на пустом месте, а под конец у нас в активе были девять научных сборников, в которых участвовали авторы из Латвии, двух других республик Балтии, Польши, Германской Демократической Республики и ФРГ, Швеции, Венгрии; среди наших гостей был и Мирослав Хрох, знаменитый исследователь процессов пробуждения малых народов.

Таким образом, конференции проходили регулярно, притом без какой-либо административной поддержки. Все делалось своими силами, совершенно бескорыстно. В подготовку каждого сборника приходилось вкладывать немало сил, а потом еще и приплачивать за его издание из своего кармана. Но ведь дело было не в деньгах.

Моей целью было представить на наших конференциях всю Европу, вернее, собрать участников всех тех стран, в составе которых было немецкое меньшинство, и превратить Ригу в европейский центр по изучению проблем немецкого меньшинства. Возможно, если бы сменился ректор, если бы возникли и другие благоприятные обстоятельства, мы смогли бы даже создать небольшое учреждение в этом роде.