Михаил Портнов - Американские горки. На виражах эмиграции

Поэтому дома в зонах, находящихся под Рент Контрол, постепенно приходят в упадок. В них перестают заселяться нормальные люди, и некогда цветущие районы превращаются в трущобы, населенные более чем сомнительной публикой. Когда ситуация становится слишком криминогенной (либо по каким-то другим понятным только властям причинам), действие Рент Контрол отменяют. Либо совсем, либо точечно. Одного только объявленного решения об отмене действия Рент Контрол на той или иной территории бывает достаточно, чтобы цены на недвижимость удвоились в один день. Я был тому живым свидетелем: в той части Беркли, где мы купили квартиру для дочери, Рент Контрол отменили буквально через полгода после покупки. И мы поняли, что убытков при продаже квартиры можно не опасаться.

Университет Беркли исторически считается очень либеральным, что временами принимает уродливые формы и приводит к явным перегибам. Помню, как во время войны в Персидском заливе (еще при Буше-папе) студенты в знак протеста блокировали мост из Сан-Франциско в Окленд, осложняя жизнь нескольким миллионам местных жителей. В Беркли имеется некоторое количество крикливых юнцов, которые самоутверждаются под профашистские или прокоммунистические лозунги. Но в кампусе их активность почти незаметна. Так, стоят, листовки раздают. Народ, не глядя на них, мимо проходит. Большинству до них нет дела.

Немалое количество учебных мест, рассчитанных на 25 000 студентов, в сочетании с почти символической платой за учёбу делают этот университет невероятно доступным для способной в академическом плане молодежи. Но молодежь, не имеющая жизненного опыта, зато имеющая избыток энергии, легко усваивает левые идеи. Они звучат очень красиво: все люди равны, все имеют право на образование, все имеют право на бесплатную медицину, пенсионное обеспечение, каникулы в Париже, талоны на питание, бесплатные презервативы и прочие блага. В ультралиберальном флаконе, прямо или косвенно, обычно ещё присутствуют требования легализации наркотиков и гомосексуализма.

По большинству позиций самый заядлый консерватор не станет возражать. Да, хорошо бы раздавать всем бесплатно хорошее образование, медобслуживание, жильё, лекарства… Есть только один вопрос, по которому согласия не наблюдается: кто за это заплатит?

Именно поэтому молодежь более либеральна: она еще не знает, что платить придется именно ей. Поэтому она более восприимчива к левым идеям. С возрастом ребята начинают понимать жизнь лучше, и вопрос, кто заплатит, приобретает для них совершенно другой смысл. А по молодости ответ, конечно, прост: платят богатые, у них денег много!

Надо сказать, что американские богатые платят на всю катушку: 38 % налогов по стране платит 1 % населения! По сравнению с другими развитыми странами в США налоги недоплачивает именно средний класс.

Университетская профессура в Беркли тоже довольно левая, что не удивительно. На молодые умы они оказывают большое давление в сторону левого мировоззрения. Возможно, я бы не так сильно возмущался, если бы 90 % того, что они внушают неискушенным ребятам, не было примитивной ложью и неприкрытой подтасовкой.

У меня уходило много времени выслушивать от дочери идеи, которые им внушали преподы, и разъяснять, где неправда. Наша советская закалка дорогого в этом смысле стоит, на самом деле! Но мои слова не очень-то ею воспринимались. Доверия ко мне меньше, поскольку у местных коммуняк картинка красивее. Эта часть образования дочери напрягала меня не на шутку. Но время шло, молодежь взрослела, начинала работать, жить на заработанные деньги, появлялись семьи, дети, недвижимость, и левацкий бред куда-то испарялся.

Сейчас я даже думаю, что непродолжительная закалка левизной молодым умам не так уж и во вред. Это как прививка, которая избавляет от смертельного вируса в будущем. Нам эта прививка стоила намного дороже.

В Беркли много нобелевских лауреатов. Их и в Стэнфорде много, но Беркли гордится тем, что у них наибольшее количество преподавателей стало лауретами во время работы в университете, в то время как другие университеты нанимают тех, кто уже имеет регалии. Беркли силен в производстве нобелевцев, а не в их переманивании!

Но и безотносительно к нобелевской премии в Беркли работает невероятное количество таких златоустов, каждая лекция которых – как просмотр оскаровского фильма. Особенно девчонкам в этом плане есть куда пойти и где уши развесить.

Студенты занимаются очень много часов. Это не та синекура, что была в наше время в советских вузах, когда по-настоящему студенты пахали только во время сессии. Здесь они с такой же интенсивностью загружены весь семестр. Задания очень объемные. Сейчас уже отменили льготы при поступлении для этнических меньшинств, а тогда они были. И львиная доля принятых на учебу студентов из нацменьшинств отчислялась в первый же год из-за невысоких академических показателей.

Когда я смотрел в учебном плане дочери на курс по истории, меня удивляла некоторая заплаточность, отсутствие системы. Россия петровской эпохи, Древний Египет, тоталитарные режимы, французская революция… Мне казалось, что эти курсы должны ложиться на какую-то единую платформу исторического мировоззрения. Но как-то они всё это иначе делали, что мне казалось нелогичным. Хотя я и не историк вовсе и мало что в этом понимаю.

Ещё у Беркли есть культивируемое на всех уровнях шумное взаимное соперничество со Стэнфордом. Это как соперничество «Спартака» с ЦСКА, такого же плана. В обоих кампусах есть магазины с университетскими сувенирами. Заведено ходить по кампусу в «своих» майках, футболках, кепках, свитерах. Честно сказать, я бы и сам с удовольствием ходил в свитере Московского института связи, но не встречал таковых в продаже.

На мой взгляд, Стэнфорд намного консервативнее и церемоннее. Это отражается не только в классовом характере университета (стоимость обучения, что очень важно!), но и в возрастном плане: в Стэнфорде народ постарше. В отличие от Беркли там доминируют студенты на мастерской и докторской программах. То есть они минимум лет на 5–7 старше, чем студенты в Беркли.

Многие студенты стараются в свободное время подработать. На втором курсе наша дочь тоже захотела поработать парт-тайм в каком-то университетском издательстве. Работать по вечерам – значит, полчаса добираться темнотой в один конец на общественном транспорте, что небезопасно. Встал вопрос о том, что ей нужна машина.

Покупать подержанную страшновато: случись что, чинить её нам, со всей вытекающей отсюда головной болью. Покупать новую – вовсе ерунда, дочери и ездить-то особо некуда. Пару тысяч миль в год, максимум. Кончилось тем, что мы отдали ей машину жены, пятилетнюю «мазду-323», а жене купили новую. Во всяком случае дочь в свои 19 лет зажила максимально взрослой жизнью: учеба, работа, автомобиль…