Александр Николаев - Так это было

— Значит и лагеря ты думаешь сохранить?

— И Берию?

— И Берию… Только не наркомом, а зэком!.. Ударную бригаду из них сделаем и пусть вкалывают… А по утрам и вечерам, — продолжал Давыдкин мечтательно, — пусть все политбюро подходит по очереди и целует в заднее место хозяина… И вешать не будем, а пусть каждый соратник вздернет один другого… По очереди… А последнего, какого-нибудь секретаришку обкома, и пристрелить можно… А то отдать народу: разорвут на куски!..

Однажды в такую перепалку вступил бывший агроном Васильков.

— Вот ты, Николай Семенович, вешать многих хочешь, — заговорил он вкрадчиво. — А ведь ты — верующий!.. А в Евангелии сказано — молиться надобно за врагов…

Давыдкин не знал, что ответить.

— Разве можно молиться за сатану? — вмешался я.

— По-твоему, Сталин — сатана?

— А то?..

— А рога ты у него видел?

— Сатана может принять какую угодно личину!

Давыдкин был рад моей поддержке. Он с благодарностью посмотрел на меня, но когда мы остались одни в комнате — сказал доверительно:

— Знаешь, Володя, он прав, наверное, этот Васильков… А только не могу я молиться за них!.. Как вспомню все… Олю… Это через меня она сошла в могилу… Я принес ей эту болезнь…

Николай Семенович внезапно умолк. Он прилег, не раздеваясь, на койку и долго лежал неподвижно, устремив напряженный взгляд в потолок, стараясь понять неразгаданную тайну.

Вчера, впервые после Брянска, мне пришлось говорить на религиозную тему.

Среди молодых пропагандистов или просто военнослужащих, верующих людей мне встречать не приходилось. Возможно кто-либо из них и чувствует потребность в духовной пище, но по установившейся традиции стесняются об этом говорить. Ведь еще совсем недавно вера в Бога считалась невежеством, отсталостью, признаком низкого интеллектуального уровня. Чтобы избавиться от этого комплекса потребуется много, много времени, и другого подхода к религии.

А Николай Семенович перешагнул этот рубеж и перешагнул его в заключении, где почти год ему пришлось жить в одном бараке со священником. Вернулся домой он уже глубоко религиозным человеком и жалел теперь, что умер тот батюшка и никто не сможет так обстоятельно и просто ответить на многие вопросы, которые возникают у него, особенно теперь, во время войны.

Вчера вечером он лежал на койке. Я уже забыл о нем, углубившись в чтение полученной из Германии эмигрантской газеты, когда он поднялся и, прислонившись к столу, возбужденно заговорил:

— Этого не может быть!.. Ты понимаешь, Володя? Этого не может быть… При жизни Иисуса Христа люди были другими… Они были доверчивы, как дети!.. Боялись попасть в ад… Теперь в это мало кто верит… Теперь надо, чтобы Бог сразу наказывал преступника!.. Не в будущей жизни, а тут же!.. А так, на дурном примере воспитываются целые поколения… Делается естественный отбор негодяев… Разве Господь Бог заинтересован, чтобы было как можно больше грешников?..

Последний вопрос застал меня врасплох. Я не знал, что ему ответить. А он рассказывал мне о новичке-заключенном (наверное, сектанте), который решил среди дикой орды обступивших его блатных применить принцип Евангелия.

У бедняги каким-то чудом сохранился серый пуховый шарф. С ним он не хотел расставаться. А блатари уже окружили его плотным кольцом и несколько рук тянулось к заветной вещице. Новичок не сдавался. Он пытался спрятать шарф под фуфайку. Тогда главный из блатарей дал ему оплеуху как раз в левую скулу. Следуя учению Иисуса Христа, новичок подставил правую щеку. Его ударили и в правый висок так сильно, что он повалился на землю. Этого только и ждала разъяренная орава. На несчастного набросились и били его всем кагалом, пока в конце барака не показался надзиратель. Несчастного, — раздетого, с обезображенным лицом, с поломанными ребрами — отнесли в лагерную санчасть, где через несколько дней он скончался.

Пока Николай Семенович передавал мне этот трагический случай из лагерной жизни, я уже приготовил ответ.

— Ваш новичок, — сказал я, — наверное, не читал Евангелия от Матфея, где сказано: …«не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас». В этих словах скрыт глубокий смысл. — Вы говорите о наказании, — продолжал я. — Разве эти бандиты не наказаны уже тем, что превратились в диких животных?

— Этого недостаточно!.. От такого наказания им — ни жарко, ни холодно!..

— А вы хотите, чтобы Творец вселенной взял на себя функции жандарма и стукал по голове всякого, кто отступает от правильного пути?.. А для чего же Бог дал человеку разум? Разве мать, которая только передает жизнь, будет довольна, если её дитя действует, как заведенная игрушка?

Давыдкин не знал, что ответить, но я чувствовал, что мои объяснения его мало убедили. Мы еще долго спорили на затронутую тему. Вернувшийся раньше времени из города Шишков удивленно смотрел на нас, словно мы говорили на каком-то непонятном для него языке.

После этого разговора я долго не мог уснуть.

Несомненно, Иисус Христос явился в мир на известном уровне интеллектуального развития человека, чтобы указать ему дальнейший путь, пока он не поймет всю значительность и необходимость христианского учения, без которого он рискует возвратиться в первобытное состояние. Учение Иисуса Христа — логично и глубоко по смыслу. Оно полностью освещает запросы человеческого общества той эпохи, но в некоторых случаях — недостаточно ясно, чтобы применить его к запросам нашего времени.

Цивилизация и культура, основанные на христианском учении, дали возможность человеку продвинуться далеко вперед в развитии своего сознания. Но достигнутые горизонты открыли человеку новые, неизведанные дали с другими вопросами, на которые он сам, зачастую, не может найти ответа, а подсказанное кем-то часто не соответствует логике человеческого мышления, звучит фальшивой нотой.

«В мире вы будете иметь скорбь», — сказал Иисус Христос… Но кто может измерить объем и пределы скорби? Иногда крест для человека становится слишком тяжелым, и он его оставляет.

Конечно, все мы — странники на земле. Но если человек мало теряет времени в ожидании поезда — зачем строить вокзалы?

Давыдкин, несомненно, прав, когда спрашивает: «Разве Иисус Христос заинтересован, чтобы было как можно больше грешников?» Следовательно, на протяжении веков Церковь должна была заботиться не только о будущей жизни, но и о настоящей: повышать культуру человека, активно бороться против несправедливости, против угнетения и порабощения человека человеком; делать все, чтобы облегчить человеческую жизнь на земле. Тогда можно было бы избежать разного рода социальных потрясений и революций.