Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Со всѣмъ тѣмъ, сколь свиданіе сіе ни было намъ всѣмъ радостно и пріятно и сколь первыя минуты для насъ крайне утѣшны, но мы не позабыли, что находились тогда въ дорогѣ и что и намъ размышлять надлежало о своемъ отъѣздѣ изъ Тулы, а ему-о исправленіи своихъ дѣлъ въ оной и развезеніи присланныхъ съ нимъ изъ Петербурга писемъ, а особливо о принесеніи личной своей благодарности господину Давыдову, какъ первому виновнику всего добраго успѣха въ его петербургскомъ дѣлѣ. Итакъ, побывъ нѣсколько минутъ вмѣстѣ, не стали мы его, а онъ насъ удерживать, но говорилъ, чтобъ мы съ Богомъ продолжали свой путь, а онъ, оставшись въ Тулѣ и побывавъ у всѣхъ, у кого было надобно, не умедлитъ въ слѣдъ за нами въ Богородицкъ поспѣшить и не потеряетъ безъ нужды ни одной минуты.

И въ самомъ дѣлѣ: не успѣли мы возвратиться въ Богородицкъ, какъ на другой же день пріѣхалъ и онъ въ слѣдъ за нами. И тутъ-то встрѣтили мы его уже всѣмъ своимъ семействомъ вообще и какъ водится. Легко можно заключить, что и тутъ не обошлось дѣло безъ многихъ слезъ радости и удовольствія и безъ многихъ объятій и лобызаній. Матушка, теща моя и всѣ три меньшія сестры, невидавшія еще его, старались наперерывъ другъ передъ другомъ его привѣтствовать и поздравлять, а ко всѣмъ намъ присовокупились многіе и изъ друзей и знакомыхъ нашихъ, пріѣхавшихъ тотчасъ къ намъ, какъ скоро услышали, что онъ возвратился, и всѣ его ласкали, привѣтствовали и поздравляли, и день сей былъ для насъ прямо веселый и достопамятный. Оба наши капельмейстеры прибѣжали также тотчасъ и притащили потомъ и свою музыку для увеселенія новопріѣзжаго, и она тотчасъ у насъ загремѣла и проиграла весь вечеръ. Сынъ мой привезъ съ собою множество новыхъ нотъ, и для нихъ онѣ были всего дороже.

Всѣмъ симъ неудовольствуясь, созвали мы на другой день послѣ сего всѣхъ своихъ городскихъ знакомыхъ, друзей и пріятелей и сдѣлали для новопріѣзжаго и для всѣхъ ихъ у себя обѣдъ и добрую пирушку и провели и сей другой день очень весело. А какъ случилось все сіе въ послѣдніе дни нашей масляницы, то и во всѣ оные происходили у насъ безпрерывныя празднества и торжества, ибо мы должны были также разъѣзжать и по другимъ, приглашавшимъ насъ къ себѣ, нашимъ пріятелямъ. Словомъ, никогда не было у насъ столь веселой и пріятной масляницы или послѣднихъ дней ея, какъ въ сей разъ, и мы и не видали, какъ пролетѣли оные.

Итакъ, не прежде, какъ по наступленіи уже великаго поста, начавшагося въ сей годъ очень рано и уже 3 февраля, собрались мы сколько-нибудь съ мыслями и духомъ, и могли уже сына моего порядочно обо всемъ его петербургскомъ пребываніи и о всѣхъ происшествіяхъ и прочемъ распрашивать, и сколько было тогда опросовъ и распросовъ и на сколь безчисленные вопросы долженъ онъ былъ мнѣ отвѣчать. Словомъ, разсказыванія его обо всемъ, что онъ тамъ видѣлъ и слышалъ, было столь много, что если-бъ все то переписывать, то составилось бы изъ того цѣлая и претолстая книга, ибо онъ, прямо можно сказать, время свое проводилъ тамъ не по-пустому, и что видѣлъ, такъ видѣлъ не такъ, какъ видаютъ другіе его братья, но съ такимъ примѣчательнымъ окомъ, что я не могъ довольно за то его расхвалить и былъ тѣмъ весьма доволенъ.

Разговорами сими занимались мы наиболѣе въ тѣ праздные часы, которые оставались намъ от богомолія при отправленіи тогда въ домѣ у насъ службы, по случаю, что мы въ сію первую недѣлю поста всѣмъ домомъ говѣли и въ субботу, по обыкновенію, и исповѣдовались и пріобщались Святыхъ Таинъ. Легко можно заключить, что я не упустилъ, въ теченіе сей недѣли, пересмотрѣлъ и всѣ книги и прочее, привезенное сыномъ моимъ изъ Петербурга, а онъ пересматривалъ все то, что мною въ отсутствіе его было писано. И какъ описаніе жизни моей ему полюбилось, то восхотѣлъ онъ украсить ее нѣсколькими картинками и при началѣ первой части срисовалъ самого меня, точно въ такомъ платьѣ и положеніи, въ какомъ я, сидючи за столомъ своемъ въ кабинетѣ надъ сочиненіемъ и писаніемъ сей книги трудился, — дабы и сему остался памятник [7] Этотъ рисунокъ самымъ точнымъ образомъ (facsimile) воспроизведенъ въ гравюрѣ Академика Л. А. Сѣрякова при І-мъ томѣ Записокъ Болотова, прнлож. къ Русской Старинѣ11 1870 г. (изд. первое и второе). М. С. .

Изъ всѣхъ привезенныхъ имъ съ собою ко мнѣ от разныхъ особъ писемъ, ни которое не было для меня такъ интересно и важно, какъ присланное ко мнѣ съ нимъ изъ нашего Экономическаго Общества и врученное имъ господиномъ Нартовымъ. И какъ оно было отвѣтное на мое, въ Общество пересланное и представленное сыномъ моимъ вмѣстѣ съ ящичкомъ съ нашими песками, и послужило основаніемъ всей возобновленной мною съ сего времени съ нимъ переписки, которую я лѣтъ за 12 до сего совсѣм- было прервалъ, то не за излишнее я почелъ упомянуть здѣсь о тѣхъ причинахъ, которыя меня, какъ къ тому, такъ и къ возобновленію оной побудили.

Первою причиною къ прерванію сей переписки моей съ Обществомъ было тогда то, что я понаскучилъ уже ежегоднымъ почти посыланіемъ въ оное многихъ моихъ сочиненій и употребляемымъ къ тому не только трудомъ, но и коштомъ, съ пересылкою сочиненій сихъ по почтѣ всегда сопряженнымъ, безъ всякаго за то дальняго воздаянія и возмездія, ибо все долговременное ожиданіе от сего Общества какой — нибудь существительной пользы было тщетно, ибо я усматривалъ, что сколько-бъ я ни сталъ трудиться, но мнѣ пользы от того не проистечетъ ни малой. Во-вторыхъ, раздосадованъ я былъ неполученіемъ посланной ко мнѣ одной серебряной медали. Въ-третьихъ, обстоятельство, что и самое Общество около того времени гораздо поразстроилось и далеко уже не было таково славно, какъ прежде, также къ продолженію трудовъ моихъ разохочивало. А наконецъ, в-четвертыхъ, и всего паче побудило меня къ тому то, что я около того времени помышлялъ самъ о издаваніи «Экономическаго Журнала», которымъ надѣялся я произвесть отечеству своему несравненно болѣе пользы, нежели всѣми моими посылаемыми въ Общество сочиненіями; и для того хотѣлось мнѣ поберечь матеріи свои и для онаго. По которымъ причинамъ я тогда и пересталъ писать. А какъ, и Общество почти перестало издавать, свои «Труды» и ко мнѣ по-прежнему пересылать оные и только слабо имя свое носить и поддерживать продолжало и объ немъ не было почти и слуху, то молчаніе мое во все то время и продолжалось, покуда трудился я надь издаваніемъ «Экономическаго своего Магазина».

Но какъ съ окончаніемъ 1789 года кончилось и издаваніе онаго, и я получилъ болѣе свободнаго времени и досуга, а около самого того времени случилась вышеупомянутая и ѣзда сына моего въ Петербургъ, то какъ ему нужны были тамъ знакомцы, то, между прочимъ, снабдилъ я его письмомъ къ прежнему благотворителю и незнаемому пріятелю своему г. Нартову рекомендательнымъ письмомъ, хотя и не зналъ, живъ ли онъ. и находится [ли] въ Петербургѣ и поручилъ ему объ немъ распровѣдать и, буде живъ, отписать и съ нимъ познакомиться.