Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Симъ образомъ, любуяся отмѣнною красивостью тамошнихъ окрестностей, ѣхали мы, ни мало не воображая себѣ, что чрезъ небольшое число лѣтъ послѣ того сдѣлаются мѣста сіи для насъ интереснѣйшими, и что въ тамошнемъ краю и неподалеку оттуда родилась, воспитана и возростала та, которая назначена была Провидѣніемъ Господнимъ быть подругою моему сыну и произвесть от него тѣхъ драгоцѣнныхъ мнѣ потомковъ и продолжателей моего рода, для которыхъ наиболѣе и пишу я сію исторію. Отъѣхавъ нѣсколько верстъ от помянутаго села, потерлись мы еще подлѣ другаго экономическаго села, называющагося Маленькими Малинками. Сіе не имѣло въ себѣ ничего достопамятнаго и хорошаго, какъ от селъ такого рода и ожидать того не можно. Нѣтъ въ нихъ ни порядка въ строеніи и ни какихъ другихъ заведеній, достойныхъ любопытнаго ока. Сіе мѣсто проѣхали мы уже при самомъ почти захожденіи солнца, а отсюда до ночлега Ѣхали уже зарею. Но какъ дорога была прекрасная, то мы достальное разстояніе переѣхали скоро и доѣхали до села Большихъ Малинокъ еще засвѣтло. Такимъ образомъ весь переѣздъ въ сей первый день нашего путешествія простирался до 80 верстъ. Мы могли бы доѣхать и до города Донкова, какъ намъ сперва и хотѣлось, но позднее вечернее время и обстоятельство, что въ темнотѣ надлежало переѣзжать весьма большой и крутой оврагъ, впереди находящійся, меня от того удержало. Къ тому-жъ, извѣстно было мнѣ, что въ Донковѣ не такъ легко можно было отыскать хорошую квартеру, а особливо ночью. Итакъ, сіе меня и убѣдило остаться ночевать тутъ, и тѣмъ паче, что надѣялись мы получить себѣ хорошую квартеру у одного добродушнаго и степеннаго мужичка, задушевнаго друга того, у котораго мы обѣдали въ селѣ Ивановскомъ, и который при отъѣздѣ нашемъ намъ его раза три рекомендовалъ и просилъ, чтобы мы у него стали, и спросивъ только Данилу, сказали ему, что намъ велѣлъ стать у него Тихонъ, увѣряя, что мы будемъ имъ довольны.

Мы и въ самомъ дѣлѣ мужичкомъ симъ были довольны. Онъ былъ степеннѣйшій изъ всего села, которое было господское, хлѣбное и довольно изрядное, имѣло въ себѣ деревянную церковь и небольшой господскій домикъ. Расположившись ночевать, велѣли мы себѣ тотчасъ варить чай и готовить ужинъ. А между тѣмъ, какъ все сіе готовили, любовались мы съ спутникомъ своимъ красотою и великолѣпіемъ вечернаго неба, отмѣнно тогда хорошимъ и пріятнымъ. Весь огромный сводъ неба въ сей сторонѣ украшался наиживѣйшимъ пурпуромъ, а маленькія и равно какъ бы рѣдѣвшія и торящія облачка и полоски, изображающія тысячу разныхъ фигуръ, равно какъ бы провожали закатившееся за горизонтъ дневное свѣтило и всему зрѣлищу придавали особливую пріятность. Мы, будучи увѣрены, что на красоту сей зари въ самую тужъ минуту смотрятъ и оставшіеся въ Богородицкѣ наши милые родные и также тѣмъ любуются, какъ мы, — не преминули о семъ вспомнить и пожелать имъ заочно всякаго добра. Наступившая темнота и холодъ вечера прогнали насъ потомъ съ надворья подъ смиренный кровъ кроткаго поселянина. Добродушная старушка, хозяйка того дома, предложила намъ свои сѣни, какъ обыкновенное ихъ лѣтнее обиталище. Мы и расположились-было сначала въ оныхъ, но вѣтерокъ, провѣвающій сквозь неплотныя стѣны, и опасеніе, чтобъ оттого не простудиться, побудили насъ перейтить въ избу, которая сначала показалась намъ не очень душною и жаркою, но послѣ сдѣлалось намъ несноснѣе еще сѣней. Отѣ теплоты оной, а того болѣе от вкуснаго и хорошаго чая съ сливками, которыя намъ сварили, а наконецъ, от прекрасной куриной похлёбки, показавшейся намъ очень вкусною, такъ мы распотѣли, что не знали какъ намъ на дворъ показаться, а того паче-спать въ первый разъ въ каретѣ; и мы принуждены были уже кое-какъ себя напередъ прохлаждать и заняться, между тѣмъ, разговоромъ съ хозяиномъ. Наконецъ, прохладивъ себя, сколько было можно, пошли мы въ дорожную свою спальню и закрывшись легли въ каретѣ спать, приказавъ не прежде себя будить, какъ при разсвѣтаніи дня, дабы намъ при Свѣтѣ удобнѣе было переѣзжать тотъ страшный и крутой оврагъ, о которомъ я упоминалъ выше. Сколь ни спокойно мы улеглись, однако, спать намъ далеко не таково хорошо было, какъ мы думали. По непривычкѣ спать на дворѣ, и вышедши изъ тепла, боялись мы, чтобъ не простудиться; но скоро сдѣлалось намъ такъ душно, что мы и теплу были не рады. Сія духота была намъ такъ несносна, что мы принуждены были то-и-дѣло просыпаться и прохлаждать себя сколько-нибудь впусканіемъ надворнаго воздуха, а сіе и было причиною, что не люди насъ, а мы ихъ, спавшихъ подъ каретою, разбудили, какъ стало только начинать свѣтать.

Такимъ образомъ въ 5 день сентября отправились мы очень рано въ свой путь далѣе. Утро было въ сей день туманное и холодноватое. Не спавши почти всю ночь, или спавши, но очень безпокойно, на разсвѣтѣ разоспались-было мы очень сладко, какъ оврагъ принудилъ насъ проснуться, обуваться, одѣваться и выходить изъ кареты, ибо въ ней не хотѣлъ я никакъ отважиться переѣзжать. Со всѣмъ тѣмъ, спуск былъ въ сей разъ гораздо лучше и спокойнѣе противъ прежняго, разрытъ и проложенъ по инымъ мѣстамъ. Итакъ, спустились мы спокойно, а поднялись потомъ, хотя и съ трудомъ, на превеликую гору, на которую входя пѣшкомъ, видѣлъ я тутъ страшныя и преужасныя рытвины, сдѣлавшіяся въ горѣ от водороинъ. Поднявшись на гору, пустились мы далѣе въ свой путь по высокимъ, но весьма ровнымъ мѣстамъ къ Донкову. Туманъ препятствовалъ намъ видѣть вдаль и принуждалъ любоваться одними только деревьями, коими обсажена дорога. Нигдѣ ихъ такъ много ни уцѣлѣло, какъ тутъ: индѣ цѣлые ряды изъ нихъ великолѣпствовали, и сіе произошло оттого, что сажены были тутъ не березки, а осинки. Деревья сіи выросли тутъ уже въ хорошее бревёшко, и нигдѣ я не видывалъ такихъ прямыхъ и густыхъ осинъ, какъ тутъ, и произошло сіе оттого, что сажены онѣ и росли не часто, а на просторѣ, и сажень на 30-ть одна от другой. Тутъ опять я воскликнулъ: «Ахъ, какъ бы хорошо было, еслибъ вездѣ дороги симъ образомъ украшались деревьями!»

Въ городъ Донковъ пріѣхали, мы еще очень рано и въ самое то время, какъ туманъ разошолся и просіявшее солнце обѣщало намъ краснѣйшій день. Мы нашли сей бѣдный степной городишко въ прежалкомъ состояніи. Онъ и издавна былъ на городъ непохожимъ, а бывшій за годъ до того пожаръ сдѣлалъ его и того еще худшимъ. Тогда начиналъ онъ хотя выстраиваться по плану регулярно, но-бѣдное тамъ регулярство, гдѣ жители живутъ въ крайнемъ убожествѣ и имѣютъ во всемъ нужномъ, а особливо въ строельномъ лѣсѣ, недостатокъ! Повсюду видны были только безпорядочныя кучи навоза; повсюду пустыри, зарослые бурьяномъ; а домики и дворишки плетневые, покрытые кое-какъ соломою, разбросанные кое- гдѣ, стояли по одиночкѣ и въ такомъ еще безпорядкѣ, что ни улицъ, ни площадей различить и распознать не можно. Немногіе только домики видны были въ сторонѣ, похожіе сколько-нибудь на городскіе, да и тѣ, повидимому, принадлежали судьямъ, откупщикамъ, а не городскимъ мѣщанамъ. Со всѣмъ тѣмъ, еслибъ не выведены были въ ближнихъ окрестностяхъ и послѣдніе лѣса винокуренными заводами, то, можетъ бы, онъ сколько- нибудь и построился лучше, нежели каковъ былъ прежде, какъ то всегда бываетъ съ мѣстами, посѣщенными пожарами.