Анна Блинова - Экран и Владимир

Так играл Высоцкий Ибрагима Ганнибала.

В этом фильме была тоже своя история, связанная с песнями. Высоцкий написал для «Сказа…» две: «Разбойничью» («Сколь веревочка не вейся, а совьешься ты в петлю») и «Песню о России», тоже потом получившую широкую известность как одна из лучших песен Высоцкого («Купола в России кроют чистым золотом, чтобы чаще Господь замечал…»). Даже эти два крошечные отрывка, приведенные здесь в скобках, могут указать на глубину, на эпическую значительность обеих песен. Однако, А. Митта решил (не без оснований, по всей видимости!), что эти песни выносят наружу весь замысел фильма. А зритель (с нашей точки зрения) воспринял бы их как диссонанс между комедийной стилистикой фильма и той трагической глубиной, которая так явственна в песнях «Разбойничья» и «О России». Но прав или не прав был Митта, увидевший такое несоответствие, а на Высоцкого отвержение его песен, созданных специально для этого фильма, не могло не произвести отрицательного, тяжелого впечатления. «Он не сказал ни слова…» — вспоминает Митта реакцию Высоцкого…

В заключение мы не можем избежать искушения и не привести «не отмеченный печатью таланта» текст песенки, которую принял Митта вместо произведений Высоцкого:

Ганнибал в исполнении Высоцкого был доверчив и наивен.

Вряд ли росли леса и были поля там, где обитал «сын чернокожего царя», вряд ли возможно употреблять старинное русское слово «полон» в виршах, посвященных маленькому арапу, вряд ли можно говорить «словно дар», когда это и был дар в действительности. Последний «куплет» вообще не поддается комментарию, как, впрочем, и все эти строчки, которых всерьез публиковать — нельзя. Их автор — Р. Сэф. Они почему-то названы балладой, формой, принятой во времена французского средневековья (15-й век) и, примерно в ту же эпоху — в Англии и в Шотландии (общеизвестны баллады о Робин Гуде). В России балладой (по форме, баллада, кстати, не имеет никакого отношения к произведению Р. Сэф) интересовались Пушкин, Лермонтов, Жуковский, Брюсов. Ну, и Р. Сэф.

И если песни Высоцкого не подошли А. Н. Митте ввиду их излишней для этого фильма глубины и эпичности, то «И назывался Ибрагим // Петрович Ганнибал…» не воспринимается в «Сказе…» по причине непрофессиональности и некомпетентности автора виршей. Даже такой несложный фильм занижался, терял (если можно так сказать о неодушевленном предмете), чувство собственного достоинства, принимая в свое лоно подобную антихудожественную «балладу».

Такова история участия Владимира Высоцкого в фильме Митты. Постановщик и сам считает, что актер ожидал для себя от этой картины гораздо большего, «…я понял в конце, — говорит Митта, — что картина его не очень устраивала, он ожидал более драматического развития событий, более острого конфликта. Он никогда не говорил про картину плохо, свою работу уважал, но, как мне показалось, рассчитывал на большее. Я тоже думал, что добьюсь более серьезных результатов». [14] Четыре вечера с Владимиром Высоцким. М., 1989, с. 178.

Это была одна из последних работ Высоцкого, и тем обиднее, что она так его разочаровала.

Следом за «Сказом…» он, вместе с Мариной Влади, снялся на венгерской киностудии «Мафильм» в картине «Они вдвоем», которая в нашей стране не демонстрировалась. Там Владимир Высоцкий и Марина Влади играют совсем небольшие роли двоих, когда-то в молодости влюбленных друг в друга. Теперь эти герои стали много старше, но они все еще довольно молоды и красивы и с прежней нежностью смотрят друг другу в глаза.

А далее, в 1979 и 1980 годах последовали две сильные, талантливые роли в лентах, достойных того, чтобы остаться в истории экранных искусств: «Место встречи изменить нельзя» С. Говорухина и «Маленькие трагедии» М. Швейцера. Им суждено было стать последними работами Владимира Высоцкого.

Братья Вайнеры, написавшие роман «Эра милосердия», вложили эти два слова в уста старого интеллигента Михаила Михайловича, обитателя московской «коммуналки». Он беден, одинок, добр, он возится с детьми соседей и тоскует о своем юном сыне, погибшем на войне. Старик убежден, что не насилие, а любовь одержит победу над жестокостью, преступностью. Но когда такое осуществится?

С преступностью же борется капитан милиции Глеб Жеглов, никак не надеясь на скорый приход эры милосердия. И главный герой «Эры милосердия», несмотря на название, все-таки, конечно, не Михаил Михайлович, а Жеглов.

…Высоцкий очень торопился к жене в Париж, и до отъезда не успел прочитать роман Вайнеров. Но ему всегда хотелось, чтобы в этом мире все желаемое не откладывалось, поэтому он спешно сунул «Эру милосердия» своему другу Говорухину: авторы повести заверили, что нужно из книги сотворить сценарий, там есть для Высоцкого прекрасная роль — Глеба Жеглова.

Когда Высоцкий вернулся из Парижа, началась работа над сценарием. Братья Вайнеры — авторы — и Станислав Говорухин — режиссер, — удалились в Переделкино и углубились в «Эру милосердия». Сюжет был волнующий, острый, все трое спешили, желая поскорее увидеть плоды своих трудов. К ним часто приезжал Высоцкий, тоже принимая деятельное участие в создании сценария, предлагая варианты целых сцен.

На роль Жеглова Высоцкого утвердили как будто без хлопот. Но этому предшествовали немалые переживания и различные «продумывания» Станислава Говорухина, — «как провернуть такое дело». Ведь по мысли Вайнеров и Говорухина, никто, кроме Высоцкого, не должен был играть эту роль. Срыв был невозможен!

Отчего волновался Говорухин? Его смущали всегдашние препятствия, чинимые Высоцкому в кино. Тем более возражения могли появиться у руководства телевидения. Такая мощная реклама как телеэкран Высоцкому не предоставлялась. Масштабы будущего фильма могли породить закулисные интриги среди актеров-фаворитов, вызвав желание в нем сниматься. Станислав Сергеевич знал о случае с ролью Крестовского в «Земле Санникова», где несмотря на великолепные пробы Высоцкого, авторы фильма услышали безапелляционное: «Он вам не подходит, — вы меня поняли?!» На вопрос режиссера: «Ну почему же?..» ответ был такой: «А не будет играть и все!» Через пять лет после блестящего Брусенцова Карелов предложил Высоцкому главную роль в фильме «Я, Шаповалов». И Высоцкий очень хотел сыграть роль Шаповалова. Запретили. Роль отдали Евгению Матвееву. Эдуард Володарский задумал сценарий своего «Емельяна Пугачева», имея в виду Высоцкого на главную роль. Проба была поразительная! Эта борода, прическа «горшком», грозно-веселые глаза с хитринкой в уголках… «Самая интересная проба у Высоцкого, — промолвили вершители судеб из Госкино СССР, — но играть будет Матвеев». На одном из вечеров памяти Высоцкого в Доме кино Володарский сказал в сердцах: «Получился ублюдочный фильм». [15] Кассета с записью «Вечер памяти Владимира Высоцкого» хранится у киноведа Н. П. Галаджевой. … Снова сценарий Володарского — «Вторая попытка Виктора Крохина», — снова проба на главную роль — снова отказ. После «Интервенции», положенной «на полку», Геннадию Полоке дали возможность снять детектив «Один из нас». Была сделана проба, развернутая, фантастическая. «Артист поразительных возможностей!» — сказал Полока, просмотрев пробу. Но Высоцкого снова не утвердили: «Этот артист не может играть народного героя!». Формулировка «Народный герой не может играть народного героя» была бы не менее смехотворной… Высоцкого оскорбляли еще больнее: В. Смехов задумал снять спектакль на телевидении по роману Флобера «Воспитание чувств». С книгой в руках Высоцкий уехал с женой отдыхать в Пицунду, желая на досуге вжиться в роль Фредерика Моро, героя будущей ленты. А в это время «сверху» пришло «разрешение»: если героиню будет играть Марина Влади, — то — да. Если Марины Влади не будет, то и он не нужен…