Генрих Фридеман - Платон. Его гештальт

Но стражи, объединенные в братство своим стремлением к более высокому человеческому образу и служением идеям, образуют, как мы уже говорили, единое тело торжества и священнодействия; ведь отеческое восхищение равными, как на подбор, духовными сыновьями, одинаково выказываемое всем им, сильнее, чем кровные узы, сплачивает их, друзей нового царства, в единый род:

Проводя время с таким человеком, он, я думаю, соприкасается с прекрасным и родит на свет то, чем давно беременен. Всегда помня о своем друге, где бы тот ни был — далеко или близко, он сообща с ним растит свое детище, благодаря чему они гораздо ближе друг другу, чем мать и отец, и дружба между ними прочнее, потому что связывающие их дети прекраснее и бессмертнее. [264] Платон. Пир. 209с. Образ и манера поведения, приобретенные в ходе несения стражи из одного и того же центрального источника и воплотившиеся в телах друзей царства не как их собственность, а как способ бытия, наполняют их единой любовной кровью. Еще глубже в их круг нас вводит «Федр»:

Каждый выбирает среди красавцев возлюбленного себе по нраву и, словно это и есть Эрот, делает из него для себя кумира и украшает его, словно для священнодействий. Спутники Зевса ищут Зевсовой души в своем возлюбленном: они смотрят, склонен ли он по своей природе быть философом и вождем, и, когда найдут такого, влюбляются и делают все, чтобы он таким стал… Те же, кто следовал за Герой, ищут юношу царственных свойств и, найдя такого, ведут себя с ним точно так же. Спутники Аполлона и любого из богов, идя по стопам своего бога, ищут юношу с такими же природными задатками, как у них самих, и, найдя его, убеждают его подражать их богу, как это делают они сами. Приучая любимца к стройности и порядку, они, насколько это кому по силам, подводят его к занятиям и к идее своего бога, подражая ему сами и всячески стараясь склонить юношу следовать его ритму. [265] Платон. Федр. 252 и далее.

Так гештальт властителя воссоздается старшим другом в живом теле любимого; и сколь бы различна ни была почва, под одним и тем же солнцем всегда созревает один и тот же плод, пока все царство в равной мере не наполнится движением одного ритма, одинакового как внутри, так и снаружи, поскольку он порождается биением срединного сердца, удары которого отдаются даже на самой поверхности тела совершенной стражи. Обладание красотой, свойственное одной стороне, и любовь к красоте, исходящая от другой, в своей взаимонаправленности преодолевают однонаправленность потока, движущегося от любящего к любимому, когда каждый любящий сливается со своим любимым в поцелуе духовной любви. Сердечность отношений между людьми, связанными такими узами, превосходит всякую привычную меру, «и возлюбленный вскоре замечает, что дружба всех других его друзей и близких, вместе взятых, ничего не значит в сравнении с его боговдохновенным другом». [266] Там же. 255Ь.

Такая интерпретация культа эроса и духовного царства, когда они истолковываются в качестве центральных компонентов государства философов, может показаться натянутой, но мы напомним, что ко времени создания «Пира» и «Федра» у Платона вызревал уже и замысел «Государства», что возрастающий сообразно своей природе дух, как цветок, доставкой питательных соков и стойкостью сопротивления всевозможным ветрам все еще обязан самому нижнему колену стебля, и потому мы имеем право рассматривать эти произведения в одном ряду. Пробивающийся росток духовного царства корнями уходит в «Пир», и в «Государстве» с его плодами — законами он может лишь исподволь набухать, но еще не развертывается в полную силу; ведь Платоновы диалоги подобны растениям, неудержимо прорастающим во все времена, вечно цветущим и вечно плодоносящим, и потому следует понимать, что на осенних ветвях «Политии», среди ее спелых плодов, не может заняться нежное цветение «Пира». Но если кому захочется благоговейно охватить Платонов гештальт в целом, он может, пройдя через весь сад, почувствовать, как где-то в глубине ствола плодоносного древа глухо бурлит сила вечного весеннего цветения, а значит, нам разрешена и упомянутая расширительная трактовка.

Основать царство и охватить его колебательными движениями общего духовного ритма — вот в чем заключается цель несения стражи; празднество и наблюдение идей суть лишь пути его обретения, цель же пути — деяние. Поэтому те, кто ищет в идеях только учение и логику мысли, ничего не знают о подлинном свершении культа и видят в философах «Политии» всего лишь визионеров-мечтателей, когда на самом деле весь смысл там заключен в том, что гештальт, усматриваемый учениками в соответствии с заданной учителем мерой, в деятельной жизни обретает новое тело, что в по-разному раскручивающихся спиралях разных душ зарождается тем не менее нечто единое и что расходящиеся отсюда круги — хотя на периферии, где собирается третье сословие, народ, они становятся все более размытыми — распространяют одинаковое умонастроение и жест по всему царству. Если идеи в культе эроса не просто притягивают внимание, а будят творческое стремление к порождению нового, если логический источник гипотетической идеи превращается в творческое и деятельное начало культа, то можно уже не заботиться, что кто-то станет прозябать в бездеятельном созерцании. О Кантовых основоположениях говорят, что они «породили целую реальность», но и с этой реальностью они все равно остались в плену у никак не связанной с действительностью схемы; нам же, как мы считаем, удалось показать, что благодаря эросу и уплотнению гипотетической идеи в способный к порождению культовый гештальт простой логический порядок обрастает плотью и превращается в своего рода семявыносящий канал, а форма мысли — в ее образ. Ибо конечной задачей философа является пластическое формирование народа, и усмотрение, сокровенное обретение образа, только предшествует ей:

Я думаю, разрабатывая этот набросок, они пристально будут вглядываться в две вещи: в то, что по природе справедливо, прекрасно, рассудительно и так далее, и в то, каково же все это в людях. Смешивая и сочетая навыки людей, они создадут образ человека, определяемый тем, что уже Гомер назвал боговидным и богоподобным свойством, присущим людям. [267] Платон. Государство. 50lb.

И подобно тому как усмотрение идей должно лишь прояснить и обострить зрение для рассмотрения вещей, боговидение должно побуждать властителей не замыкаться удовлетворенно в собственном, вечно одном и том же кругу, а порождать такие же круги и далее.

— Раз мы основатели государства, нашим делом будет заставлять лучшие натуры учиться тому познанию, которое мы раньше назвали самым высоким, то есть умению видеть благо и совершать к нему восхождение; но когда, высоко поднявшись, они в достаточной мере его узрят, мы не позволим им того, что в наше время им разрешается.