Карел Рихтер - Его звали Отакар

Между тем обстановка складывалась благоприятно. 3 сентября гитлеровской Германии объявили войну Англия и Франция — державы, которые менее года назад подписали Мюнхенский договор. Теперь они пожинали горькие плоды своей политики умиротворения и задабривания фашистского хищника. Однако, как станет потом ясно, они все же не отказались от надежды направить гитлеровскую агрессию на Восток. Гитлер видел всю подноготную ведущих политиков этих стран, когда комментировал их объявление войны следующими словами: «Это еще не означает, что они будут воевать».

Война, которую объявили правительства Англии и Франции, войдет в историю под названием «странной». Фельдмаршал Манштейн напишет о ней в своих послевоенных мемуарах: «…они спокойно наблюдали за уничтожением Польши — своего союзника». Все это должно было произойти в ближайшие дни.

А пока что чехословацкие бойцы, разместившиеся в учебном лагере Лесна, под руководством Свободы с огромным желанием принялись за военное обучение. К этому времени они получили небольшое количество старых винтовок, несколько пулеметов и еще кое-какое вооружение. Ярошу и Шмольдасу выдали телефонные аппараты, провода, кабели, зуммеры для обучения личного состава азбуке Морзе. По программе занятий, разработанной для связистов, им предстояло обеспечить внутри лагеря телефонные сообщения. Шмольдас записал в своем дневнике:

«5 сентября, вторник. В середине дня меня послали за телефонным оборудованием для нашего лагеря. Вернулся только в 15 часов. Вечером тянули по лагерю телефонные провода.

6 сентября, среда. Утром я получил оставшуюся часть оборудования и мы приступили к его установке. Вечером телефонная сеть была в основном готова.

7 сентября, четверг. С самого утра чиним телефонные аппараты, но они настолько стары и поломаны, что наше занятие кажется бесполезным.

8 сентября, пятница. Во второй половине дня нам привезли новые аппараты, кабель и пулеметы. Мы сразу подключили новые аппараты, и телефонная связь между подразделениями и штабом начала действовать.

9 сентября, суббота. Утром меня послали в штаб бригады исправить телефон. Исправленный аппарат снова вышел из строя и мне пришлось идти туда второй раз. Вечером дежурный по лагерю поднял нас по пожарной тревоге, но оказалось, что никакого пожара не было.

10 сентября, воскресенье. В первой половине дня занимался составлением плана занятий. После обеда прошлись по округе, здесь великолепные леса».

События развивались быстрее, чем предполагали официальные польские органы, которые отвечали за вооружение и обучение легиона. Польский фронт рушился, как ветхий домик, подмытый бурными потоками разлившейся реки. Чего стоят героические контратаки уланов с обнаженными саблями, если их десятками и сотнями вместе с конями косят танковые пулеметы? 9 сентября немцы прорвались к Варшаве. В лагере возникло беспокойство. Чехословацкие бойцы поняли, что они уже не дождутся ни оружия, ни обмундирования. 11 сентября около полудня в кабинет подполковника Свободы в Лесне вошел польский офицер для связи с чехословацким легионом майор Смотрецкий. Он сообщил, что неблагоприятное развитие обстановки на фронте требует эвакуации лагеря. Ситуация складывалась действительно угрожающая. В тот день немецкая моторизованная пехота форсировала реку Буг и пыталась затянуть с востока петлю вокруг Варшавы.

На станцию Лесна подан товарный поезд, составленный большей частью из открытых платформ. Вся вторая половина дня ушла на сборы и погрузку. Лагерь пустеет, у штаба жгут бумаги и разный мусор.

Ночью к составу с большим грохотом прицепился паровоз. Через минуту, фыркая и спуская пары, он медленно потащил состав в неизвестном направлении. Ребятам было не до смеха. Они ежились на платформах за барьерами, холодный ветер пронизывал их обветшалую, легкую одежду. Искры, вылетающие из трубы паровоза, попадают им за ворот, на головы. Ночь действует на них тревожно и тягостно. Краснеют горящие огоньки сигарет. Временами откуда-то издалека доносится глухой гул артиллерийской канонады, а по небу над горизонтом бегают лучи прожекторов…

Колеса поезда монотонно стучат на стыках рельсов. Поезд увозит чехословацких бойцов все дальше и дальше от родного дома. Их будущее остается пока все таким же мрачным и неизвестным.

Утром, когда уже совсем рассвело, приехали в Ровно. Совсем недавно их приветствовали здесь волынские чехи с букетами в руках. Теперь, конечно, ничего подобного не происходит. Перрон пуст, одни железнодорожники смотрят на них покрасневшими от бессонницы глазами.

В Кросно поезд стоит долго. К составу прицепляют новый локомотив. На соседнем пути остановился поезд с беженцами. По перрону идет вооруженный военный патруль. Офицер с новым ремнем и портупеей и солдат с винтовкой, стремящийся идти в ногу со своим начальником…

Поезд идет дальше. Миновав лиственный лесок, он выскочил на открытое пространство и тут многие увидели появившуюся сзади темную точку.

— Самолет!

— Всем укрыться!

Ребята падают на пол, стараясь отыскать более безопасное место. Самолет с ужасным ревом пролетел сбоку над паровозом, взмыл вверх и после разворота стал пикировать на поезд. Все снова попадали и прикрыли головы руками. Очереди из авиационного пулемета вспороли насыпь рядом с вагонами. Грохот мотора ослабевает. Бойцы приподнимают головы, затем встают. Самолет уже стал едва заметной точкой на фоне серого неба. Кто-то кричит на пулеметчиков:

— Что же вы не стреляли?

— Зачем тогда таскать с собой эти безделушки?!

Волнение постепенно спадает. Поезд продолжает отмеривать километр за километром. Мелькают названия станций, которые напоминают чехам и словакам о боях чехословацкого легиона в период первой мировой войны, накануне Великой Октябрьской социалистической революции. Пройдет немного времени и реакционное командование ввергнет его в мятеж против Российского рабоче-крестьянского правительства.

Сарны. У старых легионеров посветлели лица. Некоторые с чувством гордости начинают рассказывать: отсюда уже совсем недалеко до Зборова. Что означает это слово, знает каждый чех. Летом 1917 года чехословацкая бригада наголову разбила там противостоявшую ей австрийскую часть. Легенды о ребятах из Зборова, пропитанные духом героизма, внушались предвоенной молодежи как моральный идеал патриотизма. Немалую роль сыграли они и в воспитании Отакара Яроша. Когда вагон, в котором ехал Ярош, поравнялся со зданием вокзала, он наклонился над боковой стенкой и нажал на спуск фотоаппарата. Снимок вокзала на память. Эта фотография сохранилась по сей день среди многих других, которые будто бы сделал Отакар Ярош в течение своего боевого пути. Многие годы о них никто ничего не знал, хотя свидетели тех лет и говорили, что Отакар носил с собой фотоаппарат и часто фотографировал. Снимки, сделанные Ярошем, считали потерянными.