Карел Рихтер - Его звали Отакар

По городу проходит торжественная манифестация. Идут соколы в красных рубашках, пожарные, ремесленники в национальных чешских костюмах. Перед мельницкой ратушей запылал большой костер, на котором жители города с великим ликованием сжигают черно-желтый флаг былых притеснителей.

Ота с Иржи похожи на двойняшек. Мать одевает их одинаково, так что их трудно отличить друг от друга. Правда, Иржи старше на один год и немного повыше. Они ходят вместе пасти козу на луг и играют там с ребятами в догонялки, кувыркаются, гоняют тряпичный мяч. Осенью они разводят там костры и пекут картошку, оставшуюся в бороздах на поле. Однажды Отакар с братом специально ждали, когда стемнеет, чтобы посмотреть, как костер будет полыхать в темноте. Козу они оставили без присмотра — пусть себе сама пасется, как может. Сами наносили большую кучу хвороста и начали подкладывать. Батюшки мои, вот это горит! Пламя гудело, устремляясь в высоту. Ребята прыгали от радости. Им даже и в голову не приходило, что мама места себе не находила: что с ними, почему нет дома. Она издали увидела полыхание большого костра и две маленькие фигурки, пляшущие на фоне багрового отсвета. Вскоре мама неожиданно появилась из темноты:

— Ребятки, что же вы здесь делаете так долго? — спросила она голосом, который выдавал одновременно и укор и облегчение.

— Мама! — стали дружно ее убеждать оба, — мы должны дожечь этот костер!

Анна не рассердилась. Она подождала вместе с мальчиками, пока догорит костер, и потом все вместе пошли домой. По дороге разговаривали. Коза послушно шла сзади, постукивая копытцами. Она даже не натягивала поводок, который Отакар держал в своей руке.

Мать всегда была добра к детям и относилась с пониманием к их ребячьим делам. Они не могли и минуты посидеть спокойно, это так, но они и редко доставляли ей неприятности, Анна Ярошева вспоминала:

— Когда я в тысяча девятьсот шестнадцатом году тяжело заболела гриппом, малышка Отоушек всю ночь менял у меня на голове компрессы. Удивительно даже, как он в таком возрасте серьезно относился к моей болезни, не хныкал, когда я его будила. На его лице не было никаких следов усталости, как будто все это происходило днем. Потом, когда он на каникулах иногда ездил погостить к моим родителям и шалил там, моя мама говорила ему:

— Ну и весело, наверное, с тобой матери!

На что Ота ответил ей:

— Но бабушка, мама ведь очень рада, что я у нее есть, хоть и такой. Она даже говорит, что если бы меня вдруг не стало, то она бы тоже умерла.

Эти слова матери требуют объяснения. Дело в том, что в 1915 году Ота со своим братом едва не погибли.

У дома, в котором жили Яроши, стоял пустой сарай. Мать, чтобы спокойно, без всякого опасения за детей делать свои дела, наносила в него разных игрушек и ненужных вещей, и ребята там с большим удовольствием стали играть. Пока она слышала их детские голоса, на сердце у нее было спокойно. Но потом голоса детей вдруг затихли. Мать бросила свои дела и пошла посмотреть, куда они вновь убежали. И тут раздался ужасный треск и шум. Весь сарай неожиданно развалился у нее на глазах. Над кучей кирпича и бревен поднялось облако пыли.

Мать оцепенела от страха, но так продолжалось какую-то секунду, потому что до ее сознания донеслись крики детей. Она рванулась им на помощь и когда пробежала пыльную завесу, перед ее взором предстало около десятка детей. Они оживленно обменивались впечатлениями, с великим удовольствием взбирались на кучу из кирпичей и бревен. И среди них были оба ее сына — Иржи и Отакар. Живые и невредимые. Вздохнула облегченно: слава богу! Но колени матери все еще дрожали, когда она прижимала детей к себе. А те, перебивая один другого, с жаром рассказывали ей, как все произошло и что с ними ничего не случилось. К сараю, оказывается, подошли их друзья, соседские ребята, и Ота с Иржиком, выйдя через задние двери, побежали с ними играть в поле.

— А как громыхнуло, мама, правда!

Больше всего Ота бывал с братом Иржи. Остальные братья появились на свет гораздо позже их. Владимир через пять лет после Отакара, за ним Ян и, наконец, в 1924 году родился Зденек. Эти трое были гораздо моложе своих старших братьев.

Иржик был любимым братом Отакара. Как им хорошо жилось вместе! Сколько раз потом, спустя много лет, они вспоминали о тех блаженных временах, когда они бродили по заполненным водой канавам в Пшовце, пускали лодочки, сделанные из коры, сооружали плотины из глины. О различных приключениях, которые с ними случались каждый день, по пути из детского сада, куда они ходили одни, гордые тем, что мама не провожает их в сад и обратно, как других детей.

Особенно запомнилось Оте, как на луг прилетали аисты. Ребята с замиранием сердца следили, как они кружили в небе, а потом садились в траву. Большие, с длинными красными клювами птицы вышагивали по лугу. Оте было тогда лет шесть и ходил он в первый класс. Клоп еще совсем был. Но не испугался крупных птиц. Побежал тогда прямо к трем великанам, которые были от ребят ближе всех. Одна лишь головенка торчала из высокой травы. Аисты, увидев храброго карапуза, захлопали крыльями и устремились ввысь.

А на пруду что они летом вытворяли! Мама дала мальчикам корыто, и они играли в пиратов. Но еще интереснее на пруду было весной. Особенно, когда плавали там на льдинах, перепрыгивали с одной на другую… Мама прибежала, наверное, почувствовала сердцем, что с Отой и Иржи может случиться беда… Но она не сокрушалась, не ругалась, когда вела их домой, они же взахлеб делились с ней впечатлениями о том, какое это удовольствие кататься на льдинах. Она только однажды их спросила:

— А вы не подумали о том, что можете утонуть?

Ото нашелся первым:

— Что ты, мама, ведь мы умеем плавать!

Поезд отмеривает километр за километром по неоглядной равнине. Временами он останавливался на станциях для заправки локомотива углем и водой или ждал, пока впереди освободится колея. Вокзалы забиты призванными по всеобщей мобилизации мужчинами: куда ни кинь взгляд, везде зеленеет военная форма. Солдаты в угловатых фуражках — конфедератках…

Позади уже сотни километров. В дневнике Шмольдаса появились новые строчки.

«31 августа, четверг. В 8 утра прибыли во Львов. Мы с Ярдой пошли посмотреть город. Когда мы заходили в буфет или ресторан, нас везде восторженно приветствовали, а в одном заведении в нашу честь даже заиграла музыка. У поляков сегодня первый мобилизационный день.

1 сентября — пятница. Около семи утра прибыли в Лесну…»

Дождь льет как из ведра. Шестьсот тридцать заспанных и продрогших мужчин вылезают из вагонов. Они поднимают воротники, ругаются. По левую сторону вдали виднеются крыши городка Лесна, справа простирается большой сосновый лес. Крыша вокзальчика блестит под дождем, по водосточным трубам журчит вода. И трава, которая выросла на песке по краям дороги, тоже холодная и мокрая.