Карел Рихтер - Его звали Отакар

По его лицу пробежала тень. Очевидно, он не любил слушать подобные вопросы. Уголки губ надпоручика опустились вниз, подбородок выдвинулся вперед. Он снова сел, опершись локтем левой руки о колено.

— Ну… здесь будет тяжело. На нас идет… большая сила. — Он замолчал и посмотрел на девушку. Его похудевшее лицо стало еще более волевым и строгим. — Но мы не отступим!

Его уверенный голос прибавил Дануте спокойствия и уверенности. Она была ему благодарна за эти слова. И ей захотелось сделать для него что-нибудь приятное. Она растерянно огляделась и показала рукой на подушку:

— Здесь у нас спокойно, — произнесла она, заикаясь, — вы могли бы тут хорошо минутку отдохнуть. Не хотите? Вам нужно выспаться, вы, наверное, очень утомлены.

Он вздрогнул, будто придя в себя.

— Нет, нет, это невозможно, мне нужно еще…

Он быстро поднялся, заученным движением провел обеими руками по ремню.

— Я хорошо согрелся здесь, пойду… Спасибо, Данута, еще раз тебе желаю… много счастья…

В тот день, 7 марта, стало очевидным, что противник подходит к соколовской обороне. Стрельба в Тарановке прекратилась, и леса перед Соколовом наполнились шумом. За день до этого надпоручику Ярошу, к его большому удовлетворению, доложил о своем прибытии лейтенант Мутле, командир 5-й батареи 1245-го истребительного артиллерийского полка. Посоветовавшись с Ярошем и надпоручиком Седлачеком, он разместил свои четыре орудия калибра 57 мм в наиболее выгодных местах. Ярош вздохнул с облегчением: пусть теперь фашисты приходят, их есть чем встречать.

В 13.15 два вражеских танка, выйдя из хутора Первомайский, двинулись к Соколову. Подойдя километров на десять, они атаковали расположенную там советскую пехоту, но атака эта была отбита. Почти одновременно четверка танков вышла из хутора Джгун. Советские защитники стягивались к Соколову.

Два разведывательных дозора чехословацкого батальона встретились с продвигающимся противником в лесу у железной дороги, ведущей из Тарановки. К нашим разведчикам присоединились три красноармейца. Два из них погибли, третий был ранен.

Третий разведывательный дозор подвергся сильному минометному обстрелу противника в совхозе, юго-западнее станции Борки.

В 15.30 чехословацкие разведчики обнаружили двенадцать танков и до трехсот солдат у деревни Прогони.

Безо всякого сомнения, противник приближался. В 16.15 справа от Соколова вынырнула тройка вражеских танков и въехала в долину. Они перерезали дорогу из Мерефы в Соколово и направились прямо к деревянному мосту, стоявшему перед селом Тимченков. Это происходило уже в непосредственной близости Миргорода. За первыми тремя танками колонной шли еще двадцать машин. Противник, очевидно, решил провести разведку боем, чтобы установить силы обороняющихся за рекой. Советские саперы взорвали мост прямо под носом у танков. Одновременно открыла огонь артиллерия миргородских позиций. Стреляла и одна 76-мм пушка с северо-западной окраины Соколова. Один из немецких танков был подожжен. Остальные, быстро развернувшись, поползли в направлении Соколова. С правого края соколовской обороны раздалась артиллерийская стрельба.

Танки стали отходить. На всех позициях батальона была объявлена боевая готовность, батальонный резерв занял окопы недалеко от командного пункта.

И оборона в Соколове была подготовлена к бою. В окопах раздавались экземпляры батальонной газеты. Она призывала бойцов:

«Крепко держите оборону вашего участка. Помните, что вы мстите за насилие над нашими народами. Каждый приказ выполняйте до последней буквы! Берите пример с героев красноармейцев, сражающихся перед нами и рядом с нами!»

Утро 8 марта 1943 года. Светает. Кажется, сам воздух наполнен тревогой. Серые тучи, подобные огромным причудливым валунам, отнюдь не способствуют повышению настроения. Того и гляди сорвутся с неба и раздавят все живое. Ощущение, как перед грозой. В лесах, обступавших Соколово, возникает зловещий рев мощных моторов.

Надпоручик Ярош поднимается по узкой деревянной лестнице на колокольню соколовской церкви, которая когда-то была построена в честь победы русских войск над Наполеоном. В квадратном помещении был оборудован наблюдательный пункт. Когда-то здесь висели колокола, посылавшие через оконные проемы на все четыре стороны свои величавые голоса.

Ярош остановился у деревянных перил оконного проема, обращенного к югу. Приложил к глазам бинокль. Он как всегда спокоен, и все же начальник соколовской обороны чувствует кончиками своих нервов, что сегодня быть бою. Как ни странно, он почти не ощущает усталости после бессонной ночи. Под утро он выпил горячего чаю и в спешке выкурил сигарету. Этого ему хватит. Ярош прислушивается. В Тарановке тихо. Билютинцы вчера отошли. Не будь их, здесь было бы уже давно жарко. Они помогли роте приготовиться к встрече с этими убийцами.

Над лестницей появилась голова. Это телефонист Редиш.

— Доброе утро! — приветствует он своего командира, поправив на носу очки.

— Ты не спишь?

Редиш удивленно заморгал глазами. Надпоручик Ярош обращается к нему на «ты»!

— Не сплю. Иду вот посмотреть, не провели ли мне сюда телефонную линию. — Он направился к ящику в углу. На нем стоял зеленый аппарат полевого телефона. — Уже поставили.

— Тебе надо было хорошо выспаться, — сказал Ярош. — А то ведь теперь на это не будет времени. Соедини меня со штабом.

Редиш крутит ручкой, в ящичке аппарата забренчало, потом подает трубку Ярошу.

— Это Мирек? Позови Богоуша. — Ярош прижимает трубку к уху рукой в зеленой шерстяной перчатке. — Это я. Пока спокойно. Настроение? Отличное. Ладно, я еще позвоню, все. — Он вернул трубку Редишу.

— Ну вот видишь, Редиш, — Ярош снял перчатку и лезет в карман за кисетом. — Ты коммунист, а я буржуазный офицер… — Он чиркнул зажигалкой, подержал ее перед самодельной папиросой, жадно вдохнул и выдохнул дым. — И вот мы здесь оба вместе…

— Вы никакой не буржуазный офицер.

— Но ты ведь думал так… не говори… Все вы о нас так думали. Но как только здесь начнется стрельба, все подведется под один знаменатель. Смерть не выбирает…

— Если бы вы были буржуазным офицером, вас бы, наверное, сейчас здесь не было. Вы изменились к лучшему. Это факт. Кое-что вы поняли.

— И что же мы, по-твоему, поняли?

— На какой стороне вам стоять и за что сражаться в этой войне… Короче говоря, к какому лагерю вы принадлежите. И что коммунисты не разлагающие элементы, а такие же патриоты, как и вы.

— Возможно. Но вы, коммунисты, тоже кое-что поняли… я бы сказал…

— Я слушаю вас…

— Что мы никакие не фашисты и не антинародные элементы, что мы, собственно, хотим того же, что и вы.