Раиса Мессер - Жизнь и книги Льва Канторовича

На основе рассказа «Враги» Канторович написал сценарий «Гость», съемки которого были начаты на Ленфильме в 1938 году. Постановщики его, режиссеры А. Минкин и Г. Раппопорт, незадолго до этого поставили широкоизвестный антифашистский фильм «Профессор Мамлок», разоблачавший расистские теории гитлеров­цев. В «Госте» роль японца-диверсаита играл Лев Свердл ин . Но фильм до конца не был снят. И все же в биогра­ фии писателя сценарий «Гость» — еще одна выразитель­ная страница. Он хранится в архиве Канторовича вместе с фотографиями многих сцен из фильма.

Писатель непрестанно работал над образами своих героев, которые иногда переходили из одного рассказа в другой. Не был механической, буквальной экраниза­цией рассказа и сценарий «Гость». В нем возникли важ­ные психологические детали, углублявшие трактовку образов. Противопоставление молодого чукчи диверсанту-иностранцу обросло многими новыми чертами. Это выражено не только в прямых событиях, но и в жизненных представлениях Авока (так зовут в сцена­рии и фильме героя). Радушно принимая гостя, он де­лится с ним всем, что ему дорого. Читает «Сказку о ры­баке и рыбке» (в рассказе лишь упоминалось, что это была первая книга, прочитанная им без помощи учите­ля), рассказывает о своей мечте уехать в город учиться. С гордостью говорит о поездке на комсомольский съезд. В таких подробностях яснее видно, что он — уже чело­век нового социалистического мира. В отличие от рас­сказа в сценарии взаимоотношения чукотского охотника с русскими даны зримо. Мы видим командира-пограничника вместе с Авокой. Сцены дружеского общения по большей части бытовые, например эпизод покупки чая чукчами в фактории.

В сценарии появилось много деталей, раскрываю­щих нежную и мужественную душу чукотского охотника. Твердым и непреклонный в схватке с врагом, гото­вый к самопожертвованию, чтобы пресечь его план, Авока трогателен и лиричен у постели своего ребенка. И он восторженно рассказывает «биографию» каждой из своих ездовых собак.

Значительно сильнее, чем в рассказе, написан и об­раз диверсанта, особенно сцена исступления, когда он понял свой провал. С упрямством сумасшедшего он стреляет в себя без конца из пустого маузера. Такие детали углубили анализ внутреннего мира человека «с той стороны», развили авторский замысел.

«Гость» дался сценаристу нелегко. Необходимо было решить сложную задачу — создать убедительный, не плакатный образ диверсанта. Но перед писателем стоя­ли не только творческие трудности. Работа над сцена­рием сопровождалась борьбой за него, полемикой, от­стаиванием своих позиций. В архиве Канторовича со­хранилось его письмо по поводу некоторых изменений, предложенных создателям будущего фильма. Письмо свидетельствует о принципиальности сценариста в от­стаивании своих взглядов, глубоком знании предмета. Здесь не было места упрямству, уязвленному самолю­бию, писатель исходил из интересов дела. В ответ на предложение сократить в фильме большую сцену пере­правы пограничников через реку, Канторович писал: «Единственное объяснение, которое я мог найти, это то, что некоторым... не нравится, когда герой картины дела­ет просто физически необычайно трудные вещи, преодоле­вая почти невероятные препятствия, выглядит не прили­занно, не слащаво, не «привлекательно» (именно в ка­вычках), а выглядит так, как выглядит настоящий человек в подобной настоящей обстановке. Несколько пограничников, крупных командиров, видели нашу кар­тину. С одним из этих командиров встречаюсь теперь. Я спросил его: какие места в фильме ему больше всего понравились? И он ответил: «переправа пограничников». Я говорю о самом главном в картине: об изображении людей, героев в борьбе, в преодолении суровой, часто страшной природы, об изображении правдивом, непри­крашенном. В нашей картине, может быть, много недо­статков, но мне кажется, что нам удалось найти правиль­ный стиль для показа всех этих вещей. И вот, коренным образом нарушая замысел авторов фильма, выбрасывают чрезвычайно важный кусок, лишают героя основного дей­ствия, ставят перед необходимостью: или показать де­журного, ослепительно улыбающегося «душку-командира», или вообще не показывать зрителю, как же пе­решел через реку наш герой... Есть у нас и неплохие вещи, но очень много ненужного и вредного, очень мно­го лакированного, слащавого. Нельзя позволять проявлениям какой-то ненужной «осторожности» мешать пра­вильному изображению трудных, тяжелых и именно по­этому героических поступков».

В этом письме сказались идейно-художественные по­зиции писателя, его серьезность и принципиальность в подходе к образам пограничников. Примечательно, что молодой писатель высказал свои взгляды на облегченное изображение дорогих ему людей и событий. Таким обра­зом, письмо это — не частный эпизод творческой работы Канторовича, а существенная иллюстрация его литературных убеждений.

В кинематографической версии рассказа — в «Го­сте» — главной художественной ценностью стало бле­стящее актерское исполнение Львом Свердлиным роли разведчика-японца. Другие элементы фильма не подни­мались до такого уровня психологической достоверно­сти. Правда этого образа соответствовала исканиям и писателя, и вместе с тем актера-исполнителя, стремив­шегося исследовать личность врага.

Рассказ и сценарий показывали, что автор произве­дений о пограничниках расширял тематику своих книг, стремился к большей психологической глубине. Однако это расширение тематики порой отрывало писателя от материала, в который он вжился. Отсюда традицион­ная и проходная фигура «нищего» — резидента, отправ­ляющего «гостя» на задание, отсюда и стилистические красоты («Полярная ночь обнимала снежную землю»). Л. Канторович, очевидно, не был удовлетворен расска­зом. Поэтому он и развивал его сюжет в сценарии, по­этому не включал в последующие сборники.

В книге «Враги» напечатано и другое произведе­ние, тоже впоследствии не переиздававшееся, — рас­сказ «Разведчик». В этом рассказе Канторович снова коснулся темы Германии, фашизма — того, что уже отразилось в его газетных рисунках, книге «Будет война», «Повести о двух городах». Но теперь речь шла о подрывной деятельности фашистской развед­ки в нашей стране. Автор пытался осветить эту тему в широком международном аспекте. Но для такого решения у молодого писателя не хватило знания и опыта.

Канторович тяготел к острым фабульным положе­ниям. События его повестей и рассказов относились к военным сюжетам, а очерки вырастали из хорошо зна­комого материала. В рассказе «Разведчик» писатель сбился на несвойственную ему детективную фабулу. Все было предопределено, построено — и засылка аген­та, и его неосмотрительность, и быстрое разоблачение. Новая для автора жанровая форма оказалась чуждой природе его таланта. Когда читатель брал в руки про­изведение Канторовича о пограничниках, он буквально видел и пески, и горы, и бурные реки, чувствовал нестерпимость южного зноя. Главное — понимал труд защитников границы. В «Разведчике» все оказалось поверхностным, не помогли упоминания ленинградских улиц, коней Клодта, кинотеатра, призванных усилить достоверность рассказа. Важнейшая для Канторовича тема - пограничники — присутствует в рассказе фор­мально, преимущественно в развязке. На этих страни­цах, между прочим, подчеркивается разница между пла­катами о пограничной службе и реальностью. Погра­ ничник Иванов довольно скоро узнал: «пограничная жизнь оказалась совершенно непохожей на плакаты». Вспомним снова С. Диковского, который иронизировал в рассказе «Товарищ начальник»: «Как красив боец на парадных рисунках! Вот он стоит у полосатого столба в шлеме, застегнутом под мужественным подбород­ком... Полосатый столб — значит, граница... Забудьте о полосатом столбе, товарищи художники. Нарисуйте начальника в наряде с молодыми бойцами, на комсомольском собрании, в конюшне, где он лезет под брюхо коню...» Оба пограничных писателя знали, что такое настоящая граница.