Раиса Мессер - Жизнь и книги Льва Канторовича

Во втором альбомевесь ход экспедиции представлен широко.И здесьизображены многие участники похода(О. Шмидт, В. Визе, Э. Кренкель), но особенно интересны важные эпизоды, представленные с подробностями, в рисунках, следующих один за другим. Так передан аврал, связанный с потерей винта и переносом груза с кормы на нос. Вот темы этого сюжета: рисунок, изображающийШмидта, который, выслушав рапорт капитана, приказал начать работы по перегрузке: еще рисунок —на нем изображено переодевание научных работников, которые становятся грузчиками; на следующем рисунке —бегущие по палубе грузчики; далее —радист Кренкель, упавший под тяжелым мешком; момент перекура; снова грузчики с мешками. Подобным же образом целая серия р исунков была посвящена заключительным эпизодам вы хода«Сибирякова» изо льдов. Такое, идущее еще с дет скихлет и первых театральных зарисовок, стремление к сюжетнымпостроениям обнаруживает в Канторовиче писательские задатки, которые вскоре проявились.

После трехмесячного плавания по Северному морскому пути, а затем водам Тихого океана израненный льдами «Сибиряков» был отбуксирован в один из японских портов: предстоял ремонт. Так, неожиданно для себя, Л. Канторович вместе с командой корабля попал в Японию. Наблюдений и зарисовок хватило на книжку, в которой он впервые был не только автором рисунков, но и очерков, ярких и острых, отразивших впечатления прежде всего от встреч с художниками. «Пять японских художников» — так называлась книга. В ней выразительные портреты, психологические характеристики, свободные рассуждения и размышления. Очерки не равнозначны по глубине анализа, силе обобщения, но есть в них наблюдения, которые и сегодня звучат актуально. Конечно, автор-художник интересовался прежде всего тем, что представляют собой «основные элементы всей культуры современной Японии». Конечно, автор-путешественник стремился увидеть незнакомый мир, передать впечатления о далекой и близкой, соседней стране. Получились заметки живые, не банальные. Художник Канторович помогал рождению писателя. Без всяких скидок можно сказать: и сейчас эта оригинальная работа, ставшая давнобиблиографической редкостью, будь она издана, привлекла бы читательское внимание.

В книге шесть очерков, в пяти из них — пять портретови социально-политических характеристик. Первая глава (очерк) — ключ ко всей книге. На ее открытии Л. Канторович нарисовал портрет старого учителя японского языка, художника и историка искусств. Всю жизнь он мечтал посвятить себя одному только искусству рисования черной тушью и акварельными красками на тонкой рисовой бумаге и но шелку. Но он беден, бедняком был всегда и потому не мог позволить себе заниматься любимым делом. Старый учитель много рассказывал русским гостям о великих художниках и каллиграфах. Среди прочих историй он вспомнил и одну, которой открывается книга. Это легенда о двух художниках, она определяет сюжетное построение всех очерков, связана с финалом всей работы. Художников звали Бунцо и Ай-Гай, они жили восемьсот лет назад... Это легенда о двух судьбах, о внешнем, поверхностном и о глубокой содержательности подлинного искусства, о том, наконец, что прижизненная известность еще не определяет истинную ценность художника.

...Бунцо жил в богатстве и среди богатых, его картины покупали, и он был всем нужен. Ай-Гай не имел ничего. Он написал картину на тонкой японской бумаге и поставил имя знаменитого Бунцо: только так удалось ему продать картину и получить большие деньги. Когда Бунцо увидел «свою» картину, он сказал: «Я никогда не смог бы нарисовать так прекрасно». Герой очерка «Художник остался неизвестным и умер в бедности» не напрасно рассказал эту притчу, она связана и с его судьбой. Читатель увидит связь притчи и с последующими очерками, особенно с посвященным художнику Кимуре —«Великий Кимура-сан, его ученики, фотографы и рекламы . Начинается очерк с рисунка на целую страницу.

На рисунке автор книги изобразил пожилого человека в очках. С редкими волосами голова, еле приметная улыбка по­ хожана маску. Тонкие пальцывытянуты вперед. Первые же строки, сле дующиеза столь опреде­ леннымназванием, харак­ теризуютавторское отно­ шениек «герою»: «Хозя­ин — юркий, сухой японец в серомкимоно — Киму ра-־сан... Все время суе тясь,улыбаясь и потирая тонкиекоричневые руки, Кимура-сан рассказывает о том, как он известен в Японии».

Художнику Кимуре не удалось провести художника Канторовича,увидевшего самовлюбленного ремесленни­ ка вокружении эксплуатируемых им учеников. Вряд ли хозяин,прощаясь и отвешивая поклоны, угадал мысли русскогогостя: «Я подумал о том, что этот художник — сын народа художников, сын Страны Восходящего Солн­ ца, ничемкроме экзотического кимоно и раскосых глаз не отличаетсяот купца средней руки нашей дореволюцион­ной России». Л. Канторович не только делает зарисовки ирассказывает, он демонстрирует работы Кимуры — и бытовыекартины, и иллюстрацию к историческому ро ману.Всюду — профессиональный уровень и холодность, статичность,стремление «создать картину на строго национальном японском сюжете (быт, история) способами европейской живописи и рисунка и во вкусе средней японской буржуазии».

Специальность следующего художника — изображениеженщин. Л. Канторович начинает очерк срисунка — Ито-сан держитсяуверенней, чем Кимура. Он смотрит прямоперед собой, полный, стареющий мужчина без признаковрастительности на лице. Знаменитый художник богат, ирассказ о нем ведется, как того явно желаетИто — с изображением и описанием богатств хозяина этого дома наберегу моря. Конечно, автор книги приводит и высказывания Ито из его трактата «Как нужно рисовать женщин», и сами картины — акварели на шелке. Он дажевыделяет одну из них, на которой изображены три женщины в кимоно с корзинами на голове: «Эта картина выгодно отличается от всех остальных: колорит серьезнее,лаконичнее, строгая, продуманная композиция».

Другие работы Ито, как может судить читатель, болеестатичны, иллюстративны. В тексте же подчеркнуто, чемуподчинено здесь творчество: «Сотни тысяч иен окружаютнас. Богат, очень богат наш хозяин. Великий он мастер,известнейший из художников Японии». Но, отдав должное мастерству Ито, показав его работы (включая рисунки из трактата), Л. Канторович не скрывает отношения мастера к своему творчеству и своего отношения к егообразу жизни. «Картины, рисунки?» —иронически спрашивает автор очерка. И отвечает: «Это средство для получения прекрасных обедов, для обладания домом и садом для наслаждения старым великим искусством».