Филип Норман - Пол Маккартни. Биография

В качестве кульминации все смогли увидеть и последнее совместное живое выступление четверки — концерт на крыше Apple в зимний рабочий полдень, завершившийся исполнением «Get Back» на фоне прибывших полицейских, вежливо ожидавших, пока Пол доиграет последнюю ноту. Все услышали жуткий в своей окончательности звук выключаемого оборудования и издевательскую импровизацию Джона: «Я хотел бы сказать большое спасибо от лица группы и всех нас. Надеюсь, что прослушивание мы прошли успешно».

Фильм в основном разругали. Billboard , в чьих чартах Beatles когда-то безраздельно хозяйничали, не выразил сожаления по поводу конца эпохи «четверки кукольных персонажей, проплясавших и провизжавших бо́льшую часть десятилетия в роли творчески одаренной игрушки масс, выстроивших вокруг их приятной музыки целую экономику». Sunday Telegraph отмечала, что в кадрах с репетиций «Пол болтает без умолку… даже когда никто из окружающих его явно не слушает».

Альбом также активно критиковали, не в последнюю очередь из-за того, что богатое оформление увеличило его цену почти в два раза по сравнению с обычным лонгплеем. Алан Смит из NME , давнишний и верный союзник, назвал его «дешевенькой эпитафией… печальным и неприглядным концом художественного синтеза, когда-то начисто стершего облик современной поп-музыки и создавшего ее заново с чистого листа». Однако, в отсутствие безрадостной кинокартинки, альбом содержал достаточно прежнего волшебства, чтобы завоевать первое место практически везде, причем так же стремительно, как во времена, когда Beatles еще были счастливы.

Казалось, никому не было никакого дела до того, что обе главные вещи Пола звучали далеко не так идеально, как он планировал. «The Long and Winding Road» в своей перепродюсированной, карамельной версии стала последним битловским хитом номер один в США, за два дня продавшись тиражом в 1,2 миллиона, а «Let It Be» , пусть и переиначенная, во многом искупила в глазах публики его непростительное дезертирство. Утешение, которое даровала ему «мама Мэри», он, казалось, теперь сам предлагал миру в это его особенное «трудное время» ( «time of trouble» ). На альбоме Джон попытался снизить градус торжественности, комическим детским голоском представив ее перед самым началом как « ’ark the Herald Angels Come» [46] Несколько переиначенное название рождественского гимна «Hark! The Herald Angels Sing» («Вести ангельской внемли»), часто исполняемого детьми. .

Позже альбом выиграл для Beatles их единственный «Оскар» в категории «Лучшее оригинальное песенное сопровождение к фильму». В доказательство своего безразличия никто из них не появился на награждении, и статуэтка была передана в руки музыкального руководителя церемонии Куинси Джонса.

В то лето 1970 года Джон отправился к американскому психотерапевту Артуру Янову, чтобы пройти курс так называемой «первичной терапии», который должен был изгнать демонов его детства. У Пола в этом плане изгонять, может быть, было и нечего, однако его тогдашнее психологическое состояние едва ли было более устойчивым.

Годы спустя, когда малышка, выглядывавшая из-за отворота его тулупа, стала уже взрослой женщиной, он признался ей, что в результате расставания с Beatles чувствовал себя «очень беспокойно, очень зацикленно, очень безработно, очень неприкаянно… Наверное, я был на грани нервного срыва… [от] всей этой обиды и разочарования… от горя, что я лишился такой замечательной группы… таких замечательных друзей». Плохие отзывы о дебютном сольном альбоме заставили его — в возрасте двадцати семи лет — думать, что он «уже свое отработал».

Он вспоминал, как, снова укрывшись в Шотландии, обзавелся «всеми классическими симптомами безработного, никому не нужного человека» — он был слишком придавлен депрессией, чтобы вылезать утром из постели, перестал вовремя бриться или менять одежду. Он начал непрерывно курить, как обычные, так и нелегальные сигареты, и потянулся к виски — любимому крепкому зелью его отца, — берясь за бутылку, практически как только открывал глаза.

Сны, когда-то подарившие ему «Yesterday» и «Let It Be» , теперь были наполнены Алленом Клейном в облике демона-стоматолога, пытающегося всадить в него шприц; как явствовало из его песни «Every Night» с альбома McCartney , бывало так, что, лежа в постели, он неудержимо трясся, но голова была слишком тяжела, чтобы оторвать ее от подушки. Его стали манить тяжелые наркотики. Он вспоминал, как «один знакомый» (галерист и героиновый наркоман Роберт Фрейзер) сказал ему: «Все у тебя будет хорошо. Ты написал „Yesterday“ , так что всегда сможешь платить за свой героин сам». — «И на полсекунды я почти его послушался», — признавался Пол.

В любом случае для Линды, которой нужно было ухаживать за двумя маленькими детьми в примитивных бытовых условиях Хай-Парка, это время оказалось непростым. Зная Пола только как всемогущего, всепобеждающего бога поп-музыки, при виде этих новых перемен она — по ее позднейшему признанию — «испугалась до невозможности». «Я был невыносим… Не понимаю, как кто-нибудь вообще мог со мной жить, — вспоминал он. — Я чувствовал себя отбросом на дне помойной ямы… Мою душу накрыло гулкое ощущение пустоты».

И все же даже в самые мрачные дни Линда оставалась невозмутимо спокойной и излучала только поддержку, ни намеком не давая понять о той тревоге, которая ей владела, и всего лишь напоминая ему в своей расслабленной, хипповской манере, чтобы тот не слишком сходил с ума от всего происходящего. В отличие от Джона, Пол не стал обращаться ни к какому модному терапевту, а просто перетерпел тяжелое время, «спрятавшись в шотландских туманах», полагаясь лишь на целительное действие «дома, семьи и любви». «Она меня просто потихоньку из этого вытащила», — вспоминал он, благодарный ей за это на всю оставшуюся жизнь.

Кроме Линды и детей, а также чудесного мира холмов и озер Кинтайра, его главной терапией был физический труд, к которому он всегда, к удивлению окружающих, имел недюжинный талант. Одетый в свои любимые синие вельветовые брюки и резиновые сапоги, он в одиночку справлялся со всеми насущными потребностями Хай-Парка, то заливая новый бетонный пол на кухне, то забираясь по лестнице, чтобы залатать очередную из бесконечно появлявшихся в крыше дыр.

Линда успела стать искусной наездницей, еще когда жила в Аризоне. Пол последний раз сидел на лошади — не очень умело — в 1967 году, во время съемок видео для «Penny Lane» , но теперь начал учиться всерьез, заново открывая любовь к лошадям, которая появилась у него еще в детстве, когда он наблюдал за тренировками статных конных полицейских на поле с тыльной стороны Фортлин-стрит, 20. Вскоре он достаточно преуспел, чтобы вместе с Линдой по-ковбойски разъезжать по окрестным холмам и перегонять пасущихся там овец, и своих, и соседских. «Пол — отличный наездник, — сообщала Линда в редком радиоинтервью. — Мы сами пасем на лошадях своих овец и сами их готовим». До вегетарианства им было еще далеко.