Филип Норман - Пол Маккартни. Биография

В круг Фрейзера входило несколько представителей аристократии, которые, как заметил Пол, куда активнее всех остальных употребляли тяжелые препараты, включая кислоту и даже героин, и настойчивее всего требовали от него наконец что-нибудь попробовать. Сам Фрейзер сидел на героине и расхваливал его обычным набором рекламных обещаний: что он не притупляет чувства, как анаша, а, наоборот, обостряет их до сверхъестественной степени, и что эффект можно контролировать, если не колоться, а принимать в таблетках или втягивать носом. Героин, по его словам, становится проблемой, только если нет денег за него заплатить. В конце концов Пол вдохнул одну порцию носом, но, когда это не оказало на него никакого воздействия, Фрейзер согласился больше никогда не предлагать ему героин.

Когда Пол, наконец, сдался и попробовал кислоту, это произошло в компании не одного из битлов, а молодого аристократа по имени Тара Браун. Отцом Тары был ирландский дворянин лорд Оранмор-энд-Браун; матерью — Уна Гиннесс, наследница пивоваренных капиталов, клан которой в Британии всегда почитался почти наравне с королевской семьей. По впечатлению этого самого одаренного судьбой представителя элиты «свингующего Лондона», Пол был «самым умным человеком из всех, кого я встречал».

Этот первый кислотный трип вместе с Тарой, по всей видимости, оказался чрезвычайно легким. Позже Пол мог только вспомнить, что они приняли ЛСД в туалете, на какой-то пропитанной промокашке, и уже не ложились всю ночь; что он чувствовал себя «довольно отстраненно» и все казалось «более чувствительным». Как и к понюшке героина, он отнесся к этому случаю как к разовому эксперименту и позже практически о нем не вспоминал, хотя Айрис Колдуэлл теперь полагает, что он, видимо, описывал именно этот опыт во время одного из своих традиционных визитов домой в Мерсисайд. «Он сказал: „Я расчесывал волосы, и неожиданно мое сознание оказалось в другой плоскости“». В тот раз Айрис мало что поняла, правда побольше, чем ее мать, Буйная Вай, которая когда-то, бывало, расчесывала Полу волосы на ногах — и славилась тем, что все время что-то неправильно слышала.

«Что он сказал? — переспросила Вай. — Он расчесывал волосы в самолете? [34] По-английски «плоскость» и «самолет» обозначаются одним и тем же словом «plane» . »

Основной целью покупки «Кавендиша» было то, что ему с Джейн нужно было, наконец, поселиться вместе. Даже на этом, не самом раннем этапе так называемой «эпохи вседозволенности» среди британских родителей нашлось бы мало таких, кто приветствовал бы подобный шаг со стороны своей двадцатилетней дочери. Однако в глазах сэра Ричарда и Маргарет Эшер Пол был почти приемным сыном, который демонстрировал все признаки скорого превращения в зятя. Особенно близкие отношения по-прежнему связывали его с Маргарет, и когда она, например, стала использовать «Yesterday» в качестве упражнения для своих учеников-флейтистов, он был несказанно польщен. Как раз тогда среди своих коллег по музыкальной школе Гилдхолл она нашла ему преподавателя фортепиано (мужчину) — чтобы он смог, наконец, последовать совету отца и научиться играть «как следует».

Так или иначе, в представлении не слишком любопытных СМИ шестидесятых Пол был единственным обитателем своего впечатляющего нового дома. Вскоре после переезда он дал интервью корреспонденту радио BBC Брайану Мэттью, пользуясь в совершенстве освоенной к этому моменту манерой пустого трепа — умением производить живое, спонтанное впечатление, ничего по существу не говоря. Имя Джейн в разговоре даже не мелькнуло.

Мэттью: Ну хорошо, давайте перейдем к, если не возражаете, так сказать, делам домашним. Остальные трое ребят, они все женаты, и им необходимы дома покрупнее, это был их выбор. Какое жилье нужно вам? Каков ваш идеал? Вы ведь недавно купили дом?

Пол: Купил. Да, я от него в восторге. Я обожаю дома. И всегда обожал. Мне всегда нравилось ходить к людям в гости, смотреть на их дома и обстановку, потому что мне всегда важно, какой у дома характер. Приходишь в маленький дом, и у него вот такой особый характер — и это замечательно. Когда приходишь в большой дом, то это совершенно по-другому, да и вообще каждый из них — уникальная вещь. И мне это нравится.

Мэттью: И что за дом вы купили себе?

Пол: Гм, большой. Потому что я люблю большие дома. И старый — потому что я люблю старые дома.

Мэттью: Он ведь расположен в центре? Или неподалеку?

Пол: Неподалеку.

Джейн во всем казалась его идеальной спутницей — обладала красотой, как на картинах прерафаэлитов, естественным благородством, обаянием, отсутствием актерской манерности — одним словом, совершенно не походила на подруг жизни его коллег по Beatles . Даже вечные пикетчицы у их порога, когда-то так откровенно, даже физически выказывавшие Джейн свою враждебность, сменили гнев на милость, впечатленные ее неизменной любезностью и выдержкой. Более того, многие из них теперь копировали ее манеру одеваться и отрастили себе такие же волосы до плеч, которые распрямлялись подогретым утюгом на гладильной доске каждый раз перед выходом на очередную — дневную или ночную — вахту у дома Пола.

Казалось, она чувствовала себя одинаково естественно везде, где бы ей ни приходилось оказываться как подруге битла. Когда они приехали к конному тренеру Уилфреду Лайду, чтобы купить Барабана Дрейка для Джима Маккартни, она сумела очаровать весь грубоватый ипподромный народ (в том числе тем, что случайно заглянула в раздевалку жокеев). Они остались переночевать у Лайда и его жены, которая позже вспоминала о них как о самых любезных и ненавязчивых гостях. После их отъезда последовал кратковременный взрыв битломании: прислуга Лайдов ворвалась в комнату, где они спали, и изрезала постельное белье на сувенирные ленточки.

Также благодаря влиянию Джейн у Пола обнаружилась серьезная сторона — до тех пор она существовала под спудом его битловского амплуа, подразумевавшего радостную легковесность в высказываниях по любым предметам. Мало кто из современников помнит, что на протяжении всех шестидесятых, вызывающих теперь такую ностальгию, Западная Европа жила в условиях постоянной угрозы атомной войны с Советской Россией. Американская «антикоммунистическая» война во Вьетнаме также вызывала все больше протестов у британской молодежи несмотря на то, что — в отличие от американских войн за рубежом в начале XXI века — британское правительство ни в чем не поддерживало эту кампанию.

Именно тогда, задолго до любых разговоров о гуру и духовных наставниках среди остальных битлов, Пол и Джейн напросились на аудиенцию к Бертрану Расселу, крупнейшему британскому философу XX века и основателю Кампании за ядерное разоружение. Девяностолетний Рассел, выслушав их рассказ обо всем, что их тревожило, наградил их советом, выражавшим глубокую мудрость: насколько их хватит, они должны в полной мере наслаждаться каждой минутой жизни.