Леонид Рейзер - Планида Сергея Капустина

В конце 80-х один из авторов этой книги, устав от полной карьерно-анкетной бесперспективности, решился на минимальную из возможных сделку с совестью – собрался вступить в компартию. Вышел после доброжелательного собеседования с парторгом организации, где работал, и… забыл о своем намерении. Напрочь забыл. Невольно смыв пятнышко со своей души.

У Сергея Алексеевича Капустина и пятнышек таких не было. Ну такой уродился, таким вырос в северном крае и таким сохранился в столице в лучах хоккейной славы.

Александр Чернега:

«Сергей всегда был рад гостям, Татьяна – гостеприимная хозяйка; у Капустиных часто собирались люди. Ухтинцы – кто проездом, кто сюда перебрался. Москвичи.

…Сидим за столом, и хозяин дома предлагает тост:

– Давайте выпьем за Ухту, за мой родной город!

Ну все дружно выпивают.

А я-то москвич коренной. Предлагаю поднять бокалы за москвичей. Сергей поддерживает, но с меньшим энтузиазмом.

Выходим покурить. Спрашиваю его:

– Серег, ты что против москвичей имеешь?

– Сань, извини, это тебя не касается. Все ж таки много здесь хитроманов всяких, больно деловых полно кругом.

Ну, конечно, не один я из москвичей гостевал у Сереги. С соседями по дому Капустины дружили. Частенько Архипыч (Котов. – Прим. авт. ) заезжал; он же не москвич, из Казани он. Сидят люди за столом, выйдут покурить мужики и, случалось, чихвостят москвичей: мол, хреновые люди в столице все чаще стали встречаться…»

Примечательная картинка.

Сергей Алексеевич так и не стал москвичом. Остался ухтинцем со всеми вытекающими. Остался русским хоккейным самородком с северных суровых широт. Остался мужиком, начисто лишенным тех самых негативных черт, которые действительно присущи многим столичным жителям.

Татьяна Капустина:

«Муж не стал карьеристом. Не искал выгоды из каких-нибудь знакомств, не обзавелся «мохнатой лапой» – было в 90-е такое выражение. На курорте познакомились с москвичом, адвокатом известным; тот дает мужу визитку со словами «Звоните в любое время», а Сережа кладет куда-то визитку и забывает про нее.

В Москве муж нашел много достойных людей, многие стали нашими друзьями. Они после его ухода в 95-м помогали мне выживать в 90-е, когда мы вдвоем с сыном, с Денисом, остались…»

Однако то, что Сергей Алексеевич по существу так и не прижился в Москве, отозвалось в его судьбе, сложной и драматичной, трагической, не лучшим образом. В столицу буквально хлынул поток граждан из провинции в поисках даже не лучшей жизни – средств к существованию; многие из них действительно отличались излишней прыткостью и двуличьем, никаких моральных преград при достижении цели не имели. Встречаясь с такими, Сергей, разумеется, испытывал оторопь…

Окажись семья Капустиных в начале 90-х в Ухте, на родной для него земле, где все было ему с младых ногтей близко и понятно, трагедии, случившейся с Сергеем, быть может, удалось бы избежать…

Он так и не обзавелся кругом столичных друзей и приятелей, среди которых могли оказаться люди порядочные, умные и высокопрофессиональные. Врачи. Бизнесмены. Журналисты… Да мало ли кто мог составить его московский круг. Не о власть имущих речь… И очень возможно, что эти нормальные москвичи пришли бы к Капустину на подмогу, на выручку в годину жизни тяжкую…

А никто по существу и не пришел из тех, кто реально – сам ли, привлекая ли кого-нибудь из знакомых – способен был спасти хоккейную знаменитость от надвигавшегося беспросвета…

Капустин без галстука обходился.

Галстук – элемент мужской униформы. А он униформу ни в каком виде не переносил, разве что только хоккейную.

Галстук обязывает. А он свободным по возможности хотел себя ощущать «по жизни».

Нельзя утверждать, что никто не пытался ему помочь в этом оказавшемся мучительно сложным поиске себя в послеспортивной жизни.

В «Спартаке», где отыграл шесть сезонов, где являлся безоговорочным авторитетом, где носил капитанскую повязку, где отбарабанил лишний сезон, который для семейной пользы мог бы провести в австрийском клубе в окружении альпийских вершин, ему пытались помочь. Видя, что тренерская служба его не привлекает, привлекли к службе клубно-презентационной. Обязанности возложили сугубо представительские: сидишь в клубном офисе, разумеется, в костюме с галстуком и ничего не делаешь с утра до вечера, а когда у клубных боссов возникает необходимость в переговорах с солидными бизнесменами, сопровождаешь их этаким почетным эскортом.

Сергей Котов:

«Серега про тот короткий период в «Спартаке» говорил мне: «Ну что я в «Спартаке» делаю, чем занят? Там посидишь в кабинете, посидишь до обеда; поехали на обед; вернулись – и опять полдня сидишь. Я там какую роль выполняю – никакую вообще! У меня занятости нет никакой».

Для человека подвижного и деятельного по своей натуре, для человека, который привык все время выплескивать «физику», энергию, это было невыносимо».

Виктор Шалимов:

«Сергей являлся капитаном «Спартака». Это же о многом говорит. Авторитетом пользовался абсолютно у всех игроков. Высочайшее мастерство. Высокие личные качества. Лидер, если одним словом.

Жизнелюб. Энергичный человек. Общительный. Просто сидеть на месте и ничего не делать – этого не бывало».

Александр Чернега:

«К Сергею вообще уважение было большое у самых разных людей. Он отличался скромностью, никогда не «якал», не говорил про свои заслуги. И где мы бы ни бывали, везде к нему с теплотой и уважением относились.

Я помню, в 90-е годы мы поехали купаться в Крылатское. Ну мы спокойно отдыхаем, тут подходят к нам кунцевские ребята, такие крутые ребята; я их знал и понимал, что никаких эксцессов быть не должно. Они дружелюбно здороваются, и мне сразу становится ясно, что узнали Капустина. Слово за слово, кто-то обращается к нему:

– Сереж, давай к нам в бригаду!

– Как это – в бригаду? – он как-то растерялся даже.

– Серег, мы тебя уважаем. Тебя народ знает. Ты здоровый, красивый – ну как авторитет у нас будешь. Ничего делать не надо будет. Ну и сам понимаешь – не обидим…

– Спасибо, парни. Ну это, наверное, не мое. Только без обид, парни. Спасибо вам, конечно.

Разошлись очень по-дружески.

А мы с Сергеем потом смеялись, что братва его уважила!..»

Диапазон такого рода предложений, поступавших Капустину, был, как видим, довольно широким – от клубного офиса популярного хоккейного клуба «Спартак» до кунцевской братвы. И то и другое еще следовало заслужить. И это – безо всякой иронии. А его ответ был предсказуем; только в Сокольниках, где шесть сезонов отпахал, все же попробовал походить при галстуке, а крутым парням из Кунцева в вежливой форме отказал сразу, разумеется, и не пытаясь дебютировать на весьма скользком криминальном поприще.