Чак Паланик - На затравку. Моменты моей писательской жизни, после которых все изменилось

Преимущество данного метода заключается в том, что я получаю удовлетворение уже на этапе создания первоначальных историй. У меня в сумке – не сырое хрен пойми что, а готовые рассказы. Когда каждый из них закончен и принят, можно браться за следующий. Маленькие блоки, которым суждено стать частью машины, собраны и работают по отдельности (ведь их уже напечатали в журнале, либо вы зачитали их на публике и увидели реакцию людей).

Будь я вашим учителем, я признал бы, что со стороны все это выглядит довольно бесхитростно. Но если у вас есть постоянная работа, семья и куча повседневных обязанностей, а писать хочется, такое поэтапное экспериментирование поможет не сойти с ума.

Еще одна история с завода «Фрейтлайнер». В холодную погоду бездомные кошки часто приходили туда жить – несмотря на постоянный грохот производства и висящую в воздухе пелену краски и машинного масла. Народ их подкармливал, и я то и дело замечал, как они шныряют между ящиков с запчастями. Иногда вскроешь коробку, а там целый выводок новорожденных котят, розовых и писклявых. Устав обязывал нас бросать этих котят в измельчитель – тот мгновенно превратил бы их в пыль, точно картон или упаковочную бумагу. Конечно, бессердечных среди нас не находилось, и мы на свой страх и риск прятали котят в каком-нибудь ящике, кормили до самой весны, а там уж они уходили на улицу.

Новая работа – это новый мир. В мой первый день на заводе начальник цеха отправил меня в соседний цех за неким инструментом под названием «станок для заточки ракелей». Тот начальник отправил меня к третьему начальнику, а третий – к четвертому. При этом каждый из них осыпал меня проклятьями. К концу смены я побывал во всех цехах – от предварительной сборки до техконтроля, познакомился со всеми начальниками и наслушался отборной брани. Станка для заточки ракелей я не нашел, но, как позже выяснилось, меня отправили по цехам не для этого. Теперь я хорошо представлял себе расположение цехов и увидел живьем всех боссов, к которым меня могли приставить.

К чему это я? Много лет спустя я рассказал эту историю на вечеринке, после чего все присутствующие стали наперебой делиться похожими историями из собственной жизни. Одну женщину, устроившуюся в бургерную «Ред Робин», послали искать «нож для чистки бананов», а парня, который пришел работать в гипермаркет «Таргет», отправили на поиски «удлинителей полок».

Понимаете? Хорошая история способна погрузить в потрясенную тишину целый зал. А отличная история заставляет нас припоминать похожие истории из собственной жизни и, таким образом, объединяет людей. Мы сознаем, что у наших судеб куда больше общих черт, чем различий.

Начинается своеобразный дружеский конкурс на лучшую историю. Кто-то рассказывает, как пришел работать на кирпичный завод в Торонто, и ему велели принести ведро горячего пара. Коллеги показали, как поднять ведро над паровым краном, а потом бежать с перевернутым ведром куда нужно. Бедняге даже в голову не пришло возразить, и весь первый день на новой работе он бегал туда-сюда с обожженными до волдырей руками – носил пар.

А вот история от телевизионщика. Всем новеньким в телецентре поручали мыть светофильтры, которые назывались «гелики» – такие тонкие цветные пластинки, используемые для придания свету нужного оттенка. Раньше они делались из тончайшего, невероятно хрупкого желатина. И вот представьте, что вы приходите работать в телецентр, и в первый же день ваш непосредственный начальник поручает вам отмыть несколько таких пластинок. Если поцарапаете или порвете – сразу уволят. Мыть нужно самой горячей водой, какую только терпит рука. Вы приходите в кладовую уборщика, включаете горячую воду… в ту же секунду пластинки тают и исчезают в сливном отверстии раковины. Телевизионщик, который мне это рассказывал, весь остаток первого дня прятался от босса, боясь его гнева.

Детский хирург поведал историю о том, как его разыграли в первую же ночную смену последипломной практики в роддоме. Все случилось среди ночи, когда парню дали пару часов на отдых. Он прилег на каталке в коридоре и сразу заснул, а проснулся от объявления по системе общего оповещения: его срочно звали в палату номер такую-то, расположенную в дальнем крыле неиспользуемого этажа клиники. Выскочив из лифта, он слышит, что из палаты доносятся женские вопли. Он бежит туда и видит на больничной койке голую женщину, вымазанную кровью и с новорожденным младенцем на руках. Женщина орет: «Это ты! Ты его убил, сволочь! Ты убил моего ребенка!» – и бросает ему мертвого младенца. Кровь липкая и пахнет тухлятиной. Младенец тяжелый и какой-то обмякший. Палата странно освещена, жуткий свет бьет прямо из-под койки, всюду ширмы и задернутые шторы…

Потому что за ширмами и шторами прячется весь персонал клиники. Голая женщина – медсестра. Мертвый младенец так похож на настоящего, потому что это кукла, на которой молодых сотрудников учат подключать детей к аппарату ИВЛ. А кровь – настоящая кровь с истекшим сроком годности. Все собрались в темной палате, потому что хотят увидеть это своими глазами – ведь когда-то точно так же разыграли и их.

Ох уж эти истории! Истории посвящения. Я рассказывал самые интересные, и тут же совершенно незнакомые люди припоминали случаи еще более вопиющие – из собственной жизни. Самую жуткую историю я услышал в Париже. Мужчина в деловом костюме и начищенных до блеска ботинках отвел меня в сторонку и вручил мне свою визитку. Он работал ветеринаром. Стать ветеринаром во Франции – дело непростое. Этот человек семь раз подавал заявку в академию, прежде чем его туда приняли. Когда он наконец поступил, репетиторы и наставники закатили вечеринку в его честь. Прямо в одной из лабораторий ветеринарной академии.

Все пили вино и поздравляли его с началом учебы. В какой-то момент ему подсунули бокал с вином, куда подсыпали снотворное. Такая у ветеринаров была традиция. Когда бедняга уснул, его раздели догола, скрутили в позу эмбриона и в таком положении зашили в выпотрошенное брюхо недавно умершей лошади.

– Когда ты просыпаешься, – рассказывал он мне, – то понятия не имеешь, где находишься. Голова болит от снотворного. Ты дрожишь от холода. Вокруг стоит темнота и такая вонь, что не продохнуть. Пошевелиться невозможно. Тебя мутит, но даже сблевать некуда. При этом снаружи раздаются голоса. Где-то за пределами этого темного и тесного пространства твои учителя и наставники по-прежнему веселятся. Заметив, что брюхо лошади зашевелилось, они начинают орать.

– Думал, это так просто – стать одним из нас?! – кричат они. – Думал, можно заполнить пару бумажек, и все – ты ветеринар?! Не-ет! – Со всех сторон летят их пьяные вопли: – За право быть ветеринаром надо побороться !