Вадим Абдрашитов - Портрет поздней империи. Андрей Битов

Еще у меня к Вам покорная просьба: свяжитесь, пожалуйста, с Майей Кузанян [9] Редактор издательства «Айастан» («Армения») в Ереване. (если, конечно, это Вам удобно). Уж больно глухое молчание по поводу отдельного издания Уроков в Айястане, о котором я хлопотал в ноябре. Ведь я выслал основу рукописи для плана и договора к Новому году — однако никаких вестей. Собственно, реальность моих отношений с Айястаном есть реальность моих дополнений к Урокам; нужен повод вернуться, нужен повод взяться.

И черкните мне об этом.

Буду очень благодарен за эту услугу.

Эта часть письма набрана на пишущей машинке. Подпись, дата и приписка, как и все последующие письма, выполнены от руки.

Отвечал ли я Вам про статью?

Еще раз подтверждаю, что она пока лучшая, наиболее о том, о чем Уроки, ничем не вызвавшая во мне сопротивления или протеста, т. е. за статью Вашу — еще раз Вам спасибо.

Книга, которая должна была вот-вот увидеть свет в «Молодой гвардии», — сборник повестей «Образ жизни». А вот о какой новелле идет речь и была ли она тогда напечатана по-армянски и передана в эфир… прошло без малого полвека, не помню. Что поручение Битова, простенькое, легче легкого, я тотчас исполнил, в этом не сомневаюсь. А прочее надо проверять. И учесть обстоятельство, в те поры существенное. Битов был еще молод, лаврами и наградами не увенчан, и репутация его, уже сложившаяся в русских литературных, отчасти и читательских кругах, первым долгом столичных, эта репутация покуда не дошла до наших краев. А главный за него ходатай Грант Матевосян, сегодня безоговорочный классик, административного веса не имел. Так что могли перевести, напечатать и передать, а могли ведь и полениться. Недаром «Уроки Армении» столько времени мурыжили в ереванском издательстве. Книга появилась только в 1978 году; семь лет потребовалось, чтобы напечатать-выпустить повесть объемом 180 страниц малого формата.

Что до фразы про мою статейку… Он известный писатель, ты мальчишка. Но писатель держался с мальчишкой на равной ноге, как литератор с литератором. Армянская его книга породила шквал откликов, а Битов счел уместным незаслуженно тебе польстить: лучшая, не вызвала сопротивления или протеста… Ты все понимаешь, и среди прочего — что критику не должно гладить автора разбираемой вещи по шерстке; коль скоро писатель внутренне сопротивляется, просматривая рецензию на себя, либо даже протестует, это вовсе не говорит о предвзятости либо бесталанности критика. Ты понимаешь, ан тебе приятно. Должно быть, ему тоже было приятно прочесть о себе: великолепный, безукоризненный стилист… психолог, улавливающий малейшие повороты мысли… Ну, слаб человек. А ведь если вдуматься, то Достоевский стилист небезукоризненный, и Толстой тоже, и — страшно молвить — Иван Бунин. А Битов, утверждаешь ты, всех их превзошел. Одно слово, мальчишка.

Спустя года полтора — в этот промежуток Битов однажды наведался в Ереван, и мы мельком обменялись несколькими фразами — мне пришла бандероль: он прислал для журнала новеллу «Воспоминание об Агарцине», которая, как он пояснил, предназначена для нового издания «Уроков». Агарцин — изумительный монастырский комплекс севернее Севана, по дороге в Дилижан, одиноко, как отшельник, затерянный в горных лесах. Мы сразу же поставили «Воспоминание» в номер. Пока суд да дело, пришло письмо.

Здравствуйте, Жора!

Пользуясь случаем, посылаю Вам привет. Это был редкий и счастливый случай — не бегать, не хныкать, не интриговать — и получить неведомый перевод и журнал. Я был тронут до глубины души. Однако главным достоинством этого номера [10] Литературная Армения. 1974. № 10. я вынужден считать не себя, а Вашу статью. Пропагандирую ее среди почитателей Мандельштама.

Этот текст «Уроков» — наиболее полный (с 69 года удалось расширить текст почти на 2 а<���вторских> л<���иста>). Остается напечатать менее листа, и текст станет академическим.

Кроме того, сюда вошла и моя «измена» — очерки о грузинском кино. Я отметаю все глупые разговоры о перебежчестве так же, как и сравнение текстов по качеству и силе. Они — разные и о разном. У них разные задачи, цели, средства и назначения. «Агарцин» — переезд [11] Если поначалу воспоминания об армянском монастыре вошли в «Уроки Армении», поздней Битов иногда включал их в начало грузинских очерков (которые назывались то «Три грузина», то «Выбор натуры», то «Грузинский альбом»), поскольку Агарцин — переезд из Армении в Грузию, из страны в страну. Правда, чтобы понять это, надо прочесть обе вещи. . Я считаю «Уроки Армении» и «Трех грузин» книгой в книге (от возможности переиздать «Колесо» я не мог отказаться сам — поэтому пропала отчетливость именно этой пары).

Если Вам это почему-либо не претит, поинтересуйтесь, пожалуйста, у Майи Кузанян, передав ей мой сердечный привет, окончательно ли пропала идея издания «Уроков» отдельной книгой в «Айястане». Пока выходило это издание, я прекратил многолетние хлопоты в этом направлении.

Желаю Вам успехов и радости —

Судя по всему, в далекую от регулярности нашу переписку вклинилось по меньшей мере еще одно битовское письмо. За давностью лет не вспомню, о каком издании вел речь Андрей Георгиевич. Мне-то казалось, между «Образом жизни» (1972) и «Семью путешествиями» (1976) он ничего не выпускал. Где бишь его армянская и грузинская вещи составили «книгу в книге», а текст «Уроков» пополнился? Надо бы заглянуть в подробную библиографию; оставим это будущим биографам.

Что до моей статьи, то Битов имел в виду «Солнечные часы поэзии (Армянская тема в творчестве О. Мандельштама»). Статья на тогдашнем безрыбье, царившем вокруг наследия поэта, получила некоторую известность и произвела местного значения скандал. Я среди прочего привел два прежде не публиковавшихся в СССР стихотворения О.М. плюс два-три фрагмента, вдобавок с пиететом процитировал его вдову, Надежду Яковлевну, которая эту статью благословила и чье имя после двух ее мемуарных томов, изданных на Западе, было в нашей стране под запретом (о чем я грешным делом и понятия не имел, хотя следовало бы догадаться). Из Москвы пожаловала главлитовская [12] Главлит (Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР) — многофункциональный орган советской цензуры. комиссия, меня под идиотским предлогом изгнали со службы, далее в том же духе. Битов этого, понятно, не знал. Ему сообщил кто-то позже.

Обращу внимание на реплику про «глупые разговоры». Видимо, таковые велись и до него доходили: вот, мол, изменил Армении с грузинами. Отголоски этого вздора звучали и десятилетие спустя в вопросах, которые Битову задавали на встречах с читателями в Ереване.