Евгений Карпов - Повести. Рассказы

Бормотов задал парню несколько вопросов. Тот уверенно ответил: все сделано в аккурате, все правильно отрегулировано. Бормотов улыбнулся:

— Если все правильно, если все, как ты говоришь, в аккурате, почему же двигатель не заводится?

— Не знаю. Хоть реви!

— Значит — реви, если другого занятия не знаешь, да вот только хватит ли слез, коли каждый раз реветь.

Георгий Федорович дал ему несколько советов. Вроде азбучных.

Парень поморщился, мол, это всякий дурак знает, об этом и говорить нечего.

— Зря морщишься. Честное слово, зря. Я приду через часок, а вы там поломайте пока буйные свои головы. Хорошенько помните свои мозги, смотришь, и движок пойдет.

Когда мы расстались с парнем, Георгий Федорович сказал:

— Это наш участковый механик. Недавно закончил техникум. Толковый парень, но ему все хочется брать с ходу. Не любит ломать голову, возиться с техникой. Но ведь не возиться, все брать с ходу каждому хочется, да не каждому удается. Вот в чем загвоздка. Да и не надо, должно быть, сразу к звездам лезть, если еще по земле твердо ходить не научился. Во всяком деле надо хорошенько помозолить руки, посушить мозги, научиться терпению и упорству, вот тогда и мастерство придет. Все будет делаться легко и просто, будто само собой. Но это потом, потом, как награда… Я уже знаю, почему не заводится пускач, мог бы механику сказать, что надо сделать, но не захотел — пусть сами помозгуют. Это не вредно. А причина-то совсем пустяковая, вот что обидно… Мы частенько забываем про азбучные истины, пренебрегаем ими и даже посмеиваемся, если нам о них кто-нибудь напоминает. А зря. Ох, зря! Ведь за это самое пренебрежение мы частенько платим потом дорогую цену.

Я подумал, что и среди некоторых специалистов по автомобилям, механизмам, как у охотников, есть немало мастеров рассказывать небывалые, прямо-таки ошеломляющие истории. Может, это как раз такой случай? Уж очень легко, даже лихо разобрался Бормотов в том, над чем бьются механики два дня. Нет ли тут чего-нибудь?..

В конторе, куда мы пришли, было шумно, но не накурено. Видно, курить здесь запрещалось, видно, не принято, хотя нам почему-то контора строителей на трассе всегда представляется тонущей в табачном дыму.

Вошли мы в контору, и шум стих.

Георгий Федорович со всеми поздоровался за руку. В кабинете начальника участка находилось человек десять, можно бы отделаться и общим поклоном, но Бормотов обошел всех, поздоровался с каждым в отдельности.

Не часто он бывает в конторах на трассе, не часто видит сразу вот столько своих подчиненных, а потому и здоровается с каждым за руку, каждому смотрит в глаза, говорит какие-то короткие, но нужные слова, спрашивает о делах, о семье, о здоровье. Спрашивает не формы ради. Разговаривает с людьми, как со своими близкими.

Присел Георгий Федорович рядом с начальником участка и стал с ним разговаривать. Почти как ночью — тихонько, словно боясь кого-то побеспокоить. Беседует, хотя обстановка на трассе напряженная, хотя другой руководитель на его месте мог бы устроить «разгон», должен бы приказать, категорически потребовать.

Позже, спустя месяцы, когда мы с Бормотовым наездили по трассе канала, по колхозным полям не одну тысячу километров, пожили в вагончиках, я понял — это его стиль работы, который складывался, накапливался по крупице четверть века. Он в сорок шестом году, после демобилизации из армии, стал работать главным механиком Ставропольской машинно-экскаваторной станции, потом работал ее директором, а затем, когда образовалась ПМК-16, ее начальником.

Четверть века руководит этим коллективом Бормотов. В колонне много механизаторов, которые проработали в ней столько же, сколько он сам: это экскаваторщик Александр Иванович Падалка, инженер Борис Федорович Базарный, бульдозерист Иван Кузьмич Королев, инженер Георгий Артемович Теницкий. Много их — трудовая гвардия колонны.

На стройках, нечего греха таить, еще любят иногда пугнуть тишину соленым словцом или взбодрить нерадивого работника, но вот при Георгии Федоровиче я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь ругался, грубо разговаривал, кричал.

В Московском метро нет табличек, запрещающих курить, а мне за тридцать пять лет ни разу не довелось видеть там курившего. Даже приезжие из дальних сел, городов, которые еще не знают порядка, все равно не курят. Видно, таков уж стиль, выработанный десятилетиями.

Вот так и в ПМК-16 — свой стиль, свой дух, может быть, даже несколько необычный для строителей. И очень хорошо, что он потихоньку все-таки становится обычным для большинства коллективов.

Об этом стиле я узнал уже потом, значительно позже, а в то ветреное, туманное и холодное утро, робко заглядывавшее в жарко натопленный кабинет начальника участка, дивился тихой, доброй беседе строителей, хотя, повторяю, время было напряженное.

Потом они остались вчетвером — секретари партийного и комсомольского бюро, председатель постройкома и начальник колонны. Бормотов ставил перед своим активом задачу:

— Только не говорите людям «надо», «мы обязаны» и тому подобные громкие слова. Им нужно так объяснить суть дела, чтобы они сами пришли к этим необходимым выводам, пусть сами поймут, что у нас и у них нет другого выхода из создавшегося положения. Общая необходимость большого, красивого штурма должна стать необходимостью каждого механизатора. Когда эта сложная работа будет нами проделана, тогда уж на общем собрании останется только подвести черту. И начинайте с коммунистов, комсомольцев, с кадровых рабочих, а уж они поведут всех остальных… Еще есть тут вот какая тонкость: мы с вами говорили, что в определенном смысле всем придется работать, так сказать, в общий котел, но это вовсе не означает обезлички, уравниловки. Ни в коем случае. Учет должен быть и обязательно будет строго дифференцированный и очень точный. Об этом наши инженеры позаботятся. А главное, людей надо готовить к очень напряженной, но ритмичной, творческой работе, темп которой будет возрастать в зависимости от совершенства организации производственного процесса, от коллективного мастерства механизаторов.

Когда Георгий Федорович собрался уезжать из Левокумки, я вспомнил об экскаваторе, который механики никак не могли завести. Вспомнил и не без ехидства стал ждать: когда поедем, доро́гой напомню Бормотову об его обещании механику и посмеюсь: мол, знаю я вас, рыбаков и охотников.

Но у меня ничего не вышло: Бормотов закончил разговор в конторе, распрощался с товарищами и направился к экскаватору.

Механик Николай Котляров и экскаваторщик Шаламов возились у машины. Она молчала, была холодной. Увидели механизаторы Бормотова, и им стало неловко: ведь оба, хоть и молодые, — опытные, знающие мастера.