Кирилл Фролов - Святые и пророки Белой Руси

Автор пишет, что Б.Хмельницкий как государственный деятель из реестровых сотников воюет не против короля и своего пана, которого он казакам тронуть не велит, а против магнатов, которые нарушили волю короля: «что подъятое мною оружіе и пролитая имъ многая кровь Христіанская есть дѢло рукъ нѢкоторыхъ магнатовъ Польскихъ, противящихся власти найяснѢйшаго Короля, сего помазанника Божіяи милостивѢйшаго отца нашего, и слѢдующихъ тиранскимъ своимъ склонностямъ и вымысламъ на пагубу народа Рускаго» (стр.80).

Как видим, короли польские для автора — это отцы, паны, патриоты казацкие. Но это, в свою очередь, полностью перечеркивает утверждения о казаках как о народе, который «соединился на одинакихъ и равныхъ съ ними правахъ и преимуществахъ» с поляками.

Таким образом, чтобы доказать версию польских историков, что польский король «народу былъ такой патриот,каковымъ почитался у Римлянъ Императоръ Титъ, сынъ Веспасиановъ», автор целенаправлено искажает и фальсифицирует факты.

К тому же сами поляки, по словам автора, души не чаяли в казаках: «Отъ сего времени Поляки, обращаясъ часто съ войсками Малоросійскими и почитая ихъ храбрость и мужественный характеръ, завели съ ними тѢсную и искреннюю дружбу и служили многие изъ нихъ въ полкахъ Малоросийскихъ, поставляя себѢ за честь, даже знатное шляхетство, именоваться Козаками». Это положение автор дословно взял из «Анналов Малой Руси…» француза Ж.Б.Шерера: «Храбрые козаки добыли себе такую славу, что самые знаменитые поляки добивались чести быть ихними гетьманами».

8. Следующий постулат: осуждение Брестской унии

Автор «Русов», как всякий польский патриот, после развала Польши всячески открещивается от этого польского проекта и осуждает эту унию. В этом нет ничего удивительного. С самого начала по этому вопросу в польском обществе не было единства. Особенно противилась этому польско-иезуитскому проекту православная шляхта и магнаты. После казацких войн и раздела Польши в польском обществе ширилось понимание, что этот шаг сыграл свою роль в гибели Польши. Польский историк Пясецкий такжеговорит, между прочим, о вредном влиянии иезуитов на польское королевство, чем приобрел многочисленных врагов. [147] Piasecki Pawel Chronica gestorum in Europa singularium, вид. 1648 c. 172. http://www.pbi.edu.pl/show.php?pub=41409&page=l Павел (Пясецкий) — епископ перемышльский (1579–1648), иезуит, автор известного сочинения на латинском языке "Chronica" (1645 год). (Chronica gestorum in Europa singularium)

Поэтому автор не упоминает роль поляков в этом проекте и всю вину перекладывает на «Папу Климента VIII».Таким образом, ненависть к польской шляхте и королю переводилась на римских священников, которые этой унией нарушили былую любовь. Был найден враг, на которого можно все свалить. Иезуитов, которые принимали активное участие в разработке польского проекта — унии и подготовке сепаратных соглашений, он не упоминает. Виновными выставляются православные митрополиты-перебежчики: «и въ его (Сигизмунда III) время началась извѢстная оная эпоха ужаса и губительства для обоихъ народовъ, Польскаго и Рускаго, эпоха, умолченная по Исторіямъ, или легко въ нихъ описанная, но которая, потрясши Польшу до самаго основанія, и колебавши ее болѢе ста лѢтъ, низринула, наконецъ, въ бездну ничтожества.

Это значитъ Уния, выдуманная въ РимѢ Папою Климентомъ VIII и принесенная какимъто Польской породы Прелатомъ, Михайломъ Кунинскимъ. Она явилась здѢсь въ лисьей кожѢ, но съ волчьимъ горлом».

Но не только автор «Истории русов» был такого мнения об унии. ПолякКаетан Козмян также, считал козацкое восстание одним из трагических последствий религиозной нетерпимости и преследований [148] Koźmian Kajetan. Pamiętniki. Poznań, 1858. 1. S. 26. , и Станислав Сташиц у ‘‘Przestrogi dla Polski’’также говорит об отчуждении козаков, как об одной из основных причин упадка Польши [149] См. раздел, отведенный магнатам: Do panow, czyli możnowladcow (Pisma fi lozofi czne. Krakow, 1954.1. S. 225). .

Борьба за веру добровольно соединившихся с Польшей казаков среди шляхты вызывала понимание, главное, чтобы не акцентировалось внимание на борьбе казаков и крестьянства против польской шляхты, как своих угнетателей, что противоречило бы тезису идиллии единства казаков и шляхты, а значит, и поляков и русов как одной нации.

Поэтому все беды Польши польскийавтор «Истории», патриот Польши, в стиле историка А.Нарушевича выводитот магнатов, Папы Римского и священников, которые управляли Польшей, «а отъ другаго Короля, Сигизмунда, посвятившаго себя изъ малолѢтства въ санъ духовный и изъ кляштора въ Короли призваннаго, и совсѢмъ власть оная упала, а присвоили ее себѢ вельможи или магнаты Королевстваи Духовенство Римское, державшие Короля за одну проформу».

Исходя из утверждения единства и братства родственных народов поляков и русин, автор «Истории русов» старается всякие социальные выступления казаков и крестьян против польской шляхты путем фальсификаций представить как выступления в защиту веры и против униатства, что было распространенным удобным объяснением таких восстаний среди польских историков.

В этом отношении показательно описание восстания Наливайко. О польском авторстве свидетельствует и имя Наливайко — Павел, когда в русской традиции он Северин. К тому же дату пленения Наливайко он берет из труда француза Ж.Б.Шерера: «Поляки схватили его в 1597 г. вместе с полковником Лебедой и каким-то Мазепой недалеко от Дубно, возле городка Солоница. Всех трех привезли к Варшаве, где они были сожжены вмедном быке» [150] Шерер, Жан-Бенуа. Літопис Малоросії, або Історія козаків-запорожців та козаків України, або Малоросії: Пер. з фр. В.В. Коптілов — К.: Укр. письменник, 1994. .

Но даже эта жестокость шла от римского духовенства, а не от кротких и любящих русин поляков: «Сіе жестокое и безчеловѢчное варварство выдумано Римскимъ Духовенствомъпо правиламъ и мастерству ихъ священной инквизиции, а произвели его въ такое безстыдное дѢйствие вельможи Польские».

Также и версия о жестокой казни Наливайко не лишена оснований. О том, что поляки увлекались изощренными пытками и казнями, пишет и польский шляхтич Маскевич в своем дневнике: «1619 г. 15 ноября.Пекарского заковали в железа и, по решению сената, приговорили к смерти. Казнь происходила таким образом: посадили его вместе с палачами в телегу, запряженную четвернею, на высоком, нарочно устроенном седалище, чтобы всем было видно, и повезли из крепости по городу, чрез вал, Краковское предместье и рынок к Новомясту. При въезде на вал, в Краковском предместье, в рынок и в Новомясто палач рвал его раскаленными клещами. Потом взвели на приготовленное в Новомясте возвышение, связали руки на спине, положили навзничь на сковороду, наполненную серою, и жгли медленным огнем, раздувая его мехом. После того свели с возвышения, выпрягли лошадей из телеги и привязали их постромками к рукам и ногам преступника, чтобы разорвать его. Но как долго не могли этого сделать, то один палач надрубал ему жилы секирою, а другие погоняли лошадей, и таким образом вырвали правую ногу. Наконец положили его самого с оторванными членами на костер и сожгли» [151] Дневник Маскевича 1594–1621 // Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Т. 1. СПб. 1859 г. .