Кирилл Фролов - Святые и пророки Белой Руси

К тому же частое упоминание «славянства», свидетельствует о знакомстве автора с польскими масонскими ложами. А из этого следует, что «История» писалась после 1818 г., когда они получили широкое распространение в России.

Поэтому автор никак не мог быть из среды помещиков-казаков.

Авторство «Истории русов» принадлежит польским конспираторам-историкам, которые в ней впервые изложили идейную платформу и программу казачьего автономизма в составе Польши. Целью этого произведения было создать из казачьего дворянства Малороссии союзников для польских повстанцев. Для этой программы они использовали идеи польской исторической школы, польскую идеологию сарматизма и зарубежные антирусские материалы. Часто речи, вложенные авторами этого произведения в уста казачьим деятелям и татарам, не требуют даже анализа для выявления своего польского и иностранного происхождения..

Вся идеологическая направленность этого произведения свидетельствует о том, что автором был поляк, который не проживал в «восточных крессах» Польши.

Историю создания этого памфлета можно представить таким образом. Книга «Краткое описание Малороссии» В.Г. Рубана и А. Безбородько, изданная после второго раздела Польши в 1777 году в Петербурге, а с ней и список труда Г. Полетики попадают к Ж.-Б. Шереру в Петербурге, где он был на дипломатической работе. Он их использовал почти дословно во втором томе своих «Анналов».

Почти в то же время и француз Лезюр по указанию Наполеона начинает писать «Историю казаков», которую закончил в 1814 году (Париж, 1814 г.).

Затем «Анналы Малой России» Ж.-Б. Шерера в бурную революционную эпоху, время разделов Польши и наполеоновских войн, попадают в Юго-Западный край, или их привозит автор «Истории». С них делают перевод в 1813 году под названием «Летописец о Малой России, или Сокращенная история о козацких гетманах и о всем случившемся и примечания достойном в Украине», который исследователи приписывают Г.Полетике или как «опосредствованным доказательством относительно авторства А. Безбородько».

Автор берет материалы из этого перевода или непосредственно из «Анналов» для написания «Истории русов». Из этого следует тот вывод, что автор «Русов» не знал русского издания труда Рубана и Безбородько, который был известен среди казацкого дворянства Черниговщины на русском языке! Иначе зачем ему использовать французское издание или переводить с французского? Также автор слабо знает историю Наливайка, называя его Павлом, а не Северином. Судя по тексту «Истории», автор был поляк-историк, мало знакомый с историей казачества польской Украйны и не связанный с малороссийским дворянством.

И, судя по всему, был коллектив, который дал ему заказ, а затем привлек к этому делу и родственников казака Худорбы, отблагодарив их внесением в текст «Истории» ложных сведений об их предке. Книга готовилась как агитационный материал для привлечения на сторону польских конспираторов потомков казачьего дворянства накануне восстания. И первоначально предполагалось использовать наследников Худорбы для легализации этой истории. Но поражение декабристов и последовавшие запрет масонских лож и аресты масонов вынудили изменить первоначальный план.

Похоже, что авторами была разработана следующая схема легализации этой книги, которая не оставляла указаний на ее авторов, а рукопись не подлежала цензуре.

Все было тщательно продумано. Для прикрытия были использованы те лица, которые уже упоминались в «Краткой летописи…» Рубана: Г.Конисский, А. Безбородько, Г. Полетика. Удачно выбрано место, в котором «случайно» нашли рукопись — архив Канцлера России А. Безбородько, который увлекался историей и к этому времени умер (1799 г.) и труды которого о Малой России были известны.

Чтобы придать достоверность этой версии, автором «Истории» сделали по той же причине православного архиепископа Г.Конисского, соавтора А.Безбородько. Еще до официального издания, когда она распространялась в рукописи, был пущен слух, что автором является Коннисский. Поэтому Бодянский только зафиксировал эти сведения в предисловии.

Теперь о непричастности к ее написанию лиц, которые ее нашли. Вполне логично, что это могли быть случайные люди, которые делали опись архива А. Безбородька и нашли там подброшенную «Историю». Но, возможно, один из них или оба были масонами местной ложи и подбросили ее в документы А. Безбородько. Ведь первоначально рукопись была в одном экземпляре в доме потомков А. Худорбы, который к тому времени также умер.

Информацию мы узнаем не от них, а от третьих лиц через много лет, хотя время популярности ее пришлось на тот моммент, когда нашедшие ее лица были живы.

А. Шевчук в своем анализе «Неразгаданные тайны «Истории русов» приводит все версии ее авторства. Но среди образованной части казачьего дворянства того времени кто мог бы написать ее, никто не подходит для авторства этого памфлета. Одни не проходят интеллектуальный критерий, другие не разделяют взглядов автора на события и отношения к России. Это и не удивительно, ведь взгляды автора не соответствуют менталитету малороссийского казачьего дворянства того времени. Для них вершиной устремлений и смыслом жизни было сравняться с польской шляхтой или русским дворянством. О другом они и не мечтали, даже во время наибольших своих военных достижений с Польшей.

Только неприятие и презрение к ним польской шляхты, а также давление простого русского народа заставили принять их подданство России. Ни о каком самостоятельном государстве, своем особом народе они в принципе не могли и подумать. Вершина их организации это территориальная атаманщина, которая прислуживает какому-либо государству: Польше, Турции, России. В России они получили все, к чему веками стремились их предки, — иметь дворянство и имения.

Как подчеркивает профессор Л. Шкляр, «потеряв собственное традиционное право, а вместе с тем и национальную правовую культуру, украинцы (малороссы. — авт.) вынуждены были приучаться жить по нормам и регламенту других национальных правовых ценностей, традиций и норм, которые являются сконцетрированным проявлением национального характера, национального менталитета, и так чужой исторический опыт общественной жизни приспособили к собственным условиям и формам другого этнического культурного опыта» [166] Шкляр Л.Є. Феномен української культури: методологічні засади осмислення / [Відп. ред.: В. Шинкарук, Є. Бистрицький]. — К.: Фенікс, 1996. — с.275. .

Поэтому вполне логично, что потомки казацкой верхушки, которые привыкли служить польскому королю, торговаться за привилеи, и грабить своих, не способны были написать для себя такую идеологическую программу, какой является «История русов».