Майкл Азеррад - Come as you are: история Nirvana, рассказанная Куртом Кобейном и записанная Майклом Азеррадом [litres]

– Стив очень любил поджигать свою задницу, – говорит Курт. – Он обливал свою задницу спиртом и поджигал ее. Ему это нравится.

Крист проводил большую часть свободного времени, работая над журнальной статьей о своем последнем визите в Хорватию.

В какой-то момент во время записи Курт нарисовал простую, но запоминающуюся карикатуру на группу на мембране барабана.

– Когда видишь, как Курт делает что-то подобное, то думаешь о том, как он пишет песни, – говорит Дэйв. – Они так просты, так точны и так правильны. То, что мне пришлось бы объяснять целый час, Курт может выразить в двух словах. В нем есть что-то такое, чего я никогда не видел ни в ком другом.

В свободное время они развлекались еще и хулиганскими телефонными звонками, которые записывали, чтобы потом снова прослушивать и получать от этого удовольствие. Курт получил сообщение от Gold Mountain, что Джин Симмонс из Kiss хочет поговорить с ним. Альбини «случайно» нашел номер телефона в студии и решил позвонить Симмонсу, представившись Куртом. Оказалось, что Симмонс хотел, чтобы Nirvana сыграла на запланированном трибьют-альбоме Kiss, и даже предложил написать песню вместе с Куртом. Альбини также позвонил Эдди Веддеру и представился легендарным продюсером Тони Висконти (Дэвид Боуи, T-Rex и др.).

– Ваш голос отзывается во мне, – сказал Альбини, предлагая Веддеру вступить в «настоящую группу» и сделать запись.

Веддер купился, но сказал, что лучше сделает домашнюю запись и продаст по пять баксов за штуку.

Они позвонили Эвану Дандо из The Lemonheads, гастролирующему в Австралии, сказали ему, что на линии Мадонна, и попросили подождать. Дандо проглотил крючок, леску и грузило, и чем дольше он ждал, тем сильнее начинал волноваться.

– Я собираюсь начать дрочить! – сказал он в какой-то момент на записи. Постепенно он становится все более нетерпеливым. Наконец Альбини, назвавшись помощником Мадонны, сообщает Дандо, что Мадонне придется перезвонить.

Еще одной проделкой был звонок Дэйва Джону Сильве, чтобы рассказать ему о том, как продвигается проект. «Дела идут очень плохо, – торжественно говорит Дэйв. – Прошлой ночью Криста рвало кровью…»

Чтобы отпраздновать окончание записи, они устроили вечеринку с прослушиванием, сидели в кругу и курили сигары, за исключением Курта, который придерживался своих верных Winston Lights.

Так что же думает Альбини об In Utero ?

– Она нравится мне гораздо больше, чем я думал, – признается он. – Эта пластинка нравится мне намного больше, чем какие-либо другие записи Nirvana. Иногда я ловлю себя на том, что слушаю ее по собственной воле.

Я думаю, что эта запись гораздо лучше того, что они могли бы сделать при любых других обстоятельствах, – продолжает Альбини. – Это один из десяти моих самых любимых альбомов всех времен? Нет. Он входит в мою сотню лучших альбомов? Может быть.

Курт признает, что его тексты трудно расшифровать.

– Я часто путаю и смешиваю слова, – говорит он, – и иногда у меня фальшивый английский акцент.

На этот раз Курт вполне может согласиться напечатать свои стихи.

– Они мне очень нравятся, в них нет ничего постыдного, поэтому в этот раз я могу напечатать их, – говорит он. – Я бы предпочел сделать это сразу, чем потом читать рецензии, в которых эти идиоты пишут неправильные тексты.

Учитывая то, что это был их третий альбом, классические причины «синдрома второго альбома» к Verse Chorus Verse были неприменимы. Зачастую, когда группы быстро становятся известными, они предаются легкой жизни, отрываясь от того, что вдохновляло их в первую очередь. Это явно не относилось ни к Курту, ни к Кристу и Дэйву, если уж на то пошло. Материал для последующих альбомов обычно собирался на ходу во время длительного тура, который часто заканчивается за неделю до начала записи. Это тоже не подходило – Nirvana не гастролировала в 1993 году и большую часть 1992 года, так что у Курта было достаточно времени, чтобы разработать материал.

Но выражение боли Курта, которое когда-то так прекрасно вписывалось в массовое сознание, теперь может оказаться менее уместным. Как раз в тот момент, когда страна снова начинает испытывать оптимизм, появляется Курт с огромным грузом горя. И причина его боли больше не является чем-то, с чем может столкнуться каждый. Большинство людей не знакомы с ощущением публичного позорного высмеивания из-за употребления наркотиков. За несколько месяцев до выхода альбома оставалось только гадать, воплотил ли Курт свой личный опыт в универсальное чувство, как он это делал в прошлом альбоме.

В этот раз стихи были не настолько импрессионистичны, они более прямолинейны, но это вовсе не означает, что они так же буквальны, как Sliver или Polly. Медицинская тема проходит сквозь большинство текстов, расширяя словарный запас Drain You. Практически каждая песня содержит в себе некий образ болезни и недуга, и на протяжении всего альбома Курт упоминает о солнечных ожогах, угрях, о раке, плохой осанке, открытых язвах, усиливающихся болях, похмелье, анемии, бессоннице, запоре, несварении желудка. Он находит этот перечень забавным.

– Я всегда последним осознаю такие вещи, как, например, то, как я использовал тему оружия в последней записи, – говорит он. – Я не собирался превращать запись в концептуальный альбом.

И снова эта запись – продукт противоречивых чувств Курта. С одной стороны, как говорит Кортни, «в душе он жует жвачку». Но этот глубоко укоренившийся поп-инстинкт имеет равную и противоположную реакцию.

– Иногда он может быть своим злейшим врагом в том смысле, что считает что-то слишком тупым или слишком попсовым, – говорит Бутч Виг. – Я думаю, что, возможно, это одна из причин, по которой группа хотела, чтобы этот новый альбом звучал по-настоящему жестко.

Музыка отражает некоторые мощные противоположные силы в жизни Курта: ярость, разочарование и страх, вызванные различными трудностями в их с Кортни жизни, и столь же сильные чувства любви и оптимизма, вдохновленные его женой и ребенком. Вот почему In Utero доводит маниакально-депрессивный музыкальный режим Nevermind до совершенно новой крайности. Битловская Dumb счастливо сосуществует рядом с тотальным бешеным панк-граффити Milk It, в то время как All Apologies лежит на расстоянии целого мира от апоплексического Scentless Apprentice.

Похоже, Курт оставил попытки объединить свои панк— и поп-инстинкты в одно гармоничное целое. Забудь. Это война.

Удивительно, но Курт отрицает это до самого конца.

– Я не думаю, что он был более жестким или более эмоциональным, чем два других альбома, – говорит Курт. – Я все еще зол на те вещи, которые заставляли меня злиться несколько лет назад. Например, на людей, которые причиняют зло другим людям без всякой причины. И я просто хочу выбить из них все дерьмо. Вот и вся суть. И все, что я могу сделать, это кричать в микрофон, – добавляет он, смеясь над тщетностью всего этого.