Георгий Санников - Без протокола: невыдуманные истории рассказывают дипломат Александр Богомолов и разведчик Георгий Санников

Возвращаюсь вновь в помещение. Вскоре появляется Ландст-рем и передает нам макет русского текста, подготовленный для тиражирования. Мы с Наташей размещаем текст несколько иначе и вносим орфографические правки. Я специально дважды звоню в посольство, как бы согласовывая исправления ошибок, допущенных при наборе текста американцами. Нужды в этих звонках нет никакой. И сонный голос нашего товарища в посольстве звучит с некоторым недоумением:

— Что, сами не можете решить? Ведь это ничего не меняет.

Только спустя много лет я открыл ему «тайну» этих ненужных звонков: мы с Наташей на месте, с нами все в порядке. Посмеялись. Вот такая была обстановка.

Возвращались домой в четвертом часу утра, смертельно уставшие, но довольные успешно выполненным поручением и счастливые от значимости участия в знаменательном, поистине крупном международном событии — четырехсторонних переговорах по Западному Берлину.

Спасибо ей, Наташе Шишковой, по-товарищески поддержавшей меня в сложную минуту.

Утром докладываю послу результаты, показываю экземпляры растиражированного текста. Петр Андреевич доволен. Объясняю ему просьбу американских солдат. Он начинает возмущаться, как я мог позволить себе согласиться на это. Однако, недовольно бурча, все же ставит свою подпись и число на каждом фото размером 20 х 30 см. Чувствовалось, что послу было лестно, но виду он не подавал. Посол конечно же понимал, что это хорошая пропаганда внешней политики Советского Союза: солдаты увезут фото нашего посла к себе домой в США, будут рассказывать и о своей, пусть и крошечной, но причастности к этому событию, связанному с именем чрезвычайного и полномочного посла СССР П.А. Абрасимова в Германской Демократической Республике. Советский посол вместе с послом США в ФРГ Рашем, а также послами Англии и Франции в ФРГ здесь, в Западном Берлине, в течение более полутора лет вели переговоры от имени своих правительств об улучшении положения жителей Западного Берлина, облегчении семейных связей с родственниками, проживающими в Демократическом Берлине и Республике, о смягчении напряженности в этом регионе.

Была глубокая ночь, когда свершилось то, чего долгие 17 месяцев переговоров по Западному Берлину с нетерпением ожидала мировая общественность. Послы четырех держав наконец окончательно согласовали формулировки некоторых положений текста соглашения, вызывавших ранее разночтения, и поставили свои подписи. Эта последняя рабочая встреча послов началась утром 18 августа и закончилась ночью 19 августа 1971 года. Она продолжалась более 13 часов. В течение всего этого времени послы даже не обедали и лишь дважды легко перекусывали с кофе и чаем. Вид у них был утомленный. Все измотаны до предела. Но вот свершилось! Подписи поставлены! Это подписание в дипломатической практике является предварительным и именуется парафированием, то есть подписанием предварительно достигнутых договоренностей.

Кто-то из послов предлагает выпить по рюмке французского коньяка за завершение многомесячного напряженного и изнурительного труда, за успешно проведенную работу. Все радостно соглашаются. Закуски никакой! Все выпивают по две рюмки крепкой ароматной жидкости. Послы стоят у маленького столика в зале переговоров. Перед ними почти пустая бутылка коньяка. Лица их, до этого осунувшиеся и бледноватые, порозовели. Особенно румяным и возбужденным выглядит посол США К. Раш. Петр Андреевич прощается с коллегами и спешит в свои апартаменты. Мы следуем за ним. Он торопится в посольство. В комнате отдыха он опускается в кресло, замирает в нем на несколько минут, закрыв глаза, и неожиданно заявляет, что не может подняться и идти. От выпитого коньяка у него кружится голова и не слушаются ноги. Но самочувствие, как он утверждает, хорошее, голова ясно работает. Мы молча стоим около посла. Я предлагаю «подскочить» в ночную аптеку и приобрести недавно вошедший в обиход и широко разрекламированный новый препарат «Алька-Зельцер», который не только снимает усталость, но и устраняет синдром опьянения. Многие из нас его неоднократно применяли при дальних поездках за рулем. Мы уговариваем посла. Он соглашается. Бегу вниз. На улице подзываю стоявшего вместе с группой журналистов у въезда на территорию здания переговоров руководителя корпункта газеты «Труд» Бориса Пахомова. Прошу, чтобы он сделал все незаметно и быстро. Его «фольксваген» рядом на улице. Специально медленно возвращаюсь в здание. Мало ли что мог поручить пресс-атташе делегации советскому журналисту! За стеклянной входной дверью ожидаю возвращения Пахомова. Он появляется через 15 минут. Медленно следую к нему и получаю заветное средство. Так же степенно возвращаюсь к входной двери. Никто из присутствующих и наблюдающих за нами журналистов так и не узнал (хотя некоторые и пытались установить), куда и зачем ездил Пахомов и что именно передал мне. Как только я вхожу в вестибюль и за мной закрывается дверь, вихрем взлетаю по лестнице на второй этаж и бегом по коридору в наши апартаменты. Посол выпивает стакан пузырящегося напитка. Растворили сразу две таблетки. Ждем пару минут. Петр Андреевич медленно поднимается. Он в состоянии двигаться самостоятельно, но на всякий случай соглашается, чтобы его подстраховали с двух сторон. Вдвоем с Поликарпом Хрусталёвым медленно сопровождаем посла по коридору. Главное «препятствие» впереди — спуск по довольно длинной, к счастью удобной, мраморной лестнице с широкой ковровой дорожкой посередине. Петр Андреевич держится стойко, незаметно поддерживаемый нами. Спуск завершен. Машина посла уже у подъезда. Водитель, Владимир Михайлович Илюхин, стоит у распахнутой дверцы салона. Помогает послу. Слава Богу! Посол в машине. Рядом с ним Хрусталёв. Никто из наблюдавших ничего необычного не заметил. На душе становится легче. Тяжелый для всех нас день закончился благополучно. Все мы радуемся успеху…

Позже мой американский коллега Сэмстрем, удивляясь стойкости нашего посла, рассказывал, что его шеф К. Раш еще долгих два часа спал в кресле, пока смог двигаться самостоятельно. Крепче всех оказался англичанин. Ох уж эти мне островитяне — морские разбойники! У них, наверное, особая морская закалка и особая стойкость на генном уровне к крепкому пиратскому огненному рому.

Крепкого здоровья от рождения, всегда в хорошей спортивной форме [94], Вальтер Ульбрихт с годами стал сдавать физически. Внешне все выглядело благополучно, но он все чаще стал жаловаться на недомогание. Безусловно, сказывались тяжелые годы работы в подполье, Коминтерне, фронт, восстановление разрушенной экономики, выполнение огромных задач, стоявших перед Республикой, постоянная напряженность в международных делах в борьбе за признание Германской Демократической Республики. Подпирал и возраст руководителя СЕПГ и главы государства. Руководящим немецким товарищам и советской стороне становилось все более понятным, что Ульбрихт далее не сможет нести тяжелую нагрузку руководителя такого уровня и ему нужна замена. Обе стороны понимали, что вторым лицом в партии был член Политбюро Эрих Хонеккер, занимавший это высокое положение многие годы. Среди узкого круга руководящих товарищей Республики его неслучайно называли «кронпринцем». Почти все были уверены, что именно он станет преемником Ульбрихта. Кстати, единственным партийным функционером в ЦК, у которого в рабочем кабинете не было портрета первого лица государства В. Ульбрихта, был Эрих Хонеккер. Над его рабочим местом висел портрет В.И. Ленина.