Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 3

«А может и не надо менять что-то в своей настоящей жизни? Может пора успокоиться, сойти с дороги? У тебя есть свой дом, где ты полная хозяйка, своё хозяйство. Как ты кому-то оставишь такую чудесную корову? Двух телят и 18 литров надоя? Лучшая корова в посёлке. У тебя никогда не бывало такой. Бог с ними, с этими общественными интересами и делами. Зачем они тебе?»

«Ага! Значит, сдалась, как Гончаровский Адуев. Да?»

«Так он же отказался от своих убеждений в полном расцвете своих сил и своей деятельности, а я….»

«А ты немного позднее».

«Но я уже своё отработала. Разве мало сделала я на своем веку?»

«Отработала? До конца отдала себя людям и больше уже ничего не можешь? Ой, не криви душой!»

Как трудно в пожилые годы пуститься в неизвестность! И ещё труднее отказаться от своей собственности. Ох, и живуче же это «моё»! Вот сейчас только начинаю по-настоящему понимать, как трудно было крестьянину передать в колхоз то, что он приобрёл своим трудом, что долгие годы принадлежало только ему. Но тогда часть своей собственности в общее пользование передавали все. Мне же предстояла полная потеря своего хозяйства, причём собиралась сделать это, только я одна. Может быть, поэтому с такой неумолимой силой продолжал убеждать голос старого:

«Собственно, говоря, чего тебе надо? Ты обеспечена, живи себе спокойно. Смотри, как хорошо приживаются кусты крыжовника, посаженные тобой. Ныне на них уже будут первые ягоды».

Но ещё неумолимее звучал голос нового человека. Как он ухватился за последние слова, сказанные голосом старого! Какая язвительная усмешка прошлась по его лицу!

«И ты их будешь есть с этаким блаженством на челе, да? Как же! Твои ягоды, твой крыжовник…. А не встала перед взором твоим самодовольная, сытая рожа с тарелкой крыжовника перед ней из Чехова? Тебя она устраивает?»

«Нет, нет! Только не это. Разве я не понимаю, что это — духовная смерть».

«Ты хочешь ее?»

«Да замолчи же ты, наконец! Когда ты оставишь меня в покое?»

«Тебе хочется покоя? Так знай же, не будет тебе его! Он не для тебя, не для таких, как ты».

«Неправда. Когда-то наступит покой и для меня. Я ведь не бессмертна».

«Вот ты о чём! Так ведь тогда покоиться будет твой труп, но не ты. Ты что, уже собралась стать трупом?»

«О, нет!»

«Тогда отбрось все сомнения и смело иди в будущее. Иного выхода у тебя нет».

«Но как трудно менять свою жизнь на склоне лет! А дети? Те, что пока ещё на моем попечении?»

«Вот видишь, ты опять ищешь уловку».

«Да нет же, просто не знаю, смогут ли они без меня встать на правильный путь в самостоятельной жизни. Кто побеспокоится об их будущем? Кто удержит их от неверного шага?»

«Дети твои уже стоят на верном пути. У тебя же здесь остаются друзья. Попроси же, чтобы держали под наблюдением твоих сыновей. Сама не теряй с ними связи».

«Может мне подождать хоть год? Пока Толя не закончит 10 классов».

«Опять уловка? Пойми же, с каждым годом сил становится меньше. И моральных, и физических. Вполне может статься, что через год ты просто не сможешь сделать решительный шаг из обыденной, старой, но пока ещё общепринятой жизни. Тебе не 20 лет, а все 54 года. Так и останешься навсегда рабой своей собственности, своего мужа и своих детей. И отодвинется раньше времени от тебя человеческая жизнь с её бурным кипением. Потухнет огонь души, почадит ещё немного она и навсегда замрёт. Не растрачивай же бесполезно своих возможностей, не зарывай их в землю».

«Но у меня нет твёрдой уверенности, что я смогу ещё что-то сделать».

«А ты попробуй. Помнишь, как та раненая птица, принесённая твоими детьми? Правда, она погибла, но погибла непокорённой, гордой и свободной».

«Ну, а если не получится?»

«Тогда ты уйдешь из жизни с полным сознанием того, что сделала всё, что могла, чтобы отдать себя всю без остатка торжеству общего дела, борьбе за светлое будущее, что ты смогла побороть в себе всё, что мешает людям стать свободными и счастливыми, уйдешь спокойно, гордая, сильная и смелая, без страха перед небытием».

«Без страха перед небытием?»

«Да, без страха. Потому что ему нет места там, где есть сознание полной отдачи самого себя людям, будущему. Вот уж одряхлело тело твоё, оно умирает, но дух твой, устремлённый в будущее, живёт. Живёт в детях твоих, в учениках, в тех, кто тебя окружал и остался после тебя. Он бессмертен».

До чего же отупляет тяжёлый, изнурительный труд!

Восьмой день сеноуборки. К вечеру так устаю, что не только руки и ноги отказываются производить движения, но и в голове не рождается, ни одной мысли. Одно единственное желание — поскорее лечь в постель и отдохнуть. Где тут думать о каких-то общественных делах! Не до них. Сплошное мучение. Каторга. Такой труд никогда не будет потребностью для человека.

Устаём мы все. И наши сыновья тоже. Приходим домой, нам с Петром только бы до места добраться, а Толя с Вовой садятся на мотоцикл и айда на делянку за земляникой. И усталости как не бывало. Не удержишь.

Пришла им в голову мысль наварить баллон земляничного варенья. Вот и ездят за душистой лесной ягодой.

Уверена, ни за что бы, ни поехали, подскажи бы я или кто-нибудь другой такую мысль. А вот свою выдумку они претворяют в жизнь ну прямо с азартом. И усталость нипочём.

— Мальчики, да вы бы уж не ездили сегодня, — урезониваю я своих сыновей, — ведь устали.

— Мы не устали, — убеждают они, вытаскивая мотоцикл из гаража.

— Ну, уж как же не устали? Столько сена перевернули!

— Нет, правда, мама, не устали.

Поздно вечером они привозят литр-два земляники на мою голову, потому, что верить мне из неё варенье ну нисколечко не хочется. Оставляю до утра.

Вспоминается, с каким увлечением готовился один из моих классов к вечеру встречи по профессии, потому что выдумали эту встречу сами ученики. Сколько тут было выдумки! Ни один не остался в стороне, каждому нашлось дело. Кто готовил сувениры, кто значки, кто оформление для коридора и комнаты, кто подбирал стихотворения о людях разных профессий, кто закупал кофе, печенье и конфеты для вечера, кто принял на себя заботу о мебели и посуде, кто выдумывал викторину, кто лотерею — ну словом все были заняты делом, согласно своих возможностей. Зато и вечер удался на славу! Сколько тут было живого разговора, споров! Уверена, глубокий след он оставил в душах моих воспитанников.

Как важно разбудить в человеке его творческие силы, уметь быстро прикинуть в уме последствия того или иного начинания и загореться им, если увидел его пользу для общего дела. Вспыхнул в ком-то огонёк полезного, нужного — поддержи его, не дай замереть. И уже не маленький огонёк, а большой костёр полыхает, наполняя жизнь живым содержанием, согревая теплом, освещая всё вокруг, вселяя в душу человека, стоящего рядом, живительную силу и стремление действовать вместе с тем, в ком загорелся огонь.