Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 3

До чего же правильно сказал в отношении писанины на этот раз Берестов Ю.А.:

— Слишком много труда уделяете на писанину. Было бы полезнее, если бы эту писанину направить по другому руслу.

«Вот это правильно! Только я ли виновата в том, что пришлось потратить столько сил, чтобы защитить своё стремление бескорыстно служить партийному делу?»

— Если вы будете писать, у вас вообще все стёкла вылетят.

«Ох, как ты боишься, как бы и о тебе не написали в газету о том, что стремишься побольше взять у государства и поменьше дать!»

— Из-за вас сейчас муки нигде не достанешь, — продолжал Берестов свой разнос.

«Да, правильно. Трудно при мне доставать что-то нечестным путём», — соглашалась я с коммунистом Берестовым.

Не упал лицом в грязь перед начальством и Гребёнкин Ал. Иллар.:

— Мне ваши заметки в газету не очень нравились. Сестру мужа обрисовали не с очень хорошей стороны.

«Да, обрисовала, потому что заслуживала того», — мысленно отвечала я.

— Вы всё преувеличиваете….

«Ничуть. Просто не такая обтекаемая, как вы, Ал. Иллар.»

Во всю свою мощь развернулся на собрании Галимов Зар. Закир.

Ох, как он ждал этого момента, чтобы расправиться со мной за то бюро, на котором ему пришлось краснеть, какие громы и молнии начал метать в мой адрес!

— Не слишком ли много мы занимаемся разбором ваших дел?

«Что делать, если вы не прощаете мне ни одного живого дела, ни одной живой мысли, высказанной без рекомендации свыше, а я не могу не отстаивать их?»

— По вашему письму у нас забрали врача….

«Ага, по-моему. Чтобы не дать его окончательно споить вам и погубить».

— Бороться со злом, конечно, надо….

«Правильно! Очень надо, только ты почему-то проходишь мимо него и не борешься».

— Вы обходите парторганизацию, идёте вразрез с ней….

«Вы, товарищ Галимов, это ещё не парторганизация. С вами, вашей приспособленческой и обывательской идеологией я действительно иду вразрез».

Ох, как хотелось высказать вслух Галимову эти слова!

— Вас надо выгнать из партии…!

«Вот-вот, вы давно бы это сделали, будь бы на то ваша воля. Только права-то вам никто не даёт на это», — про себя возражала я громовержцу.

Слабым писком по сравнению с громовыми раскатами Галимова и Берестова прозвучали очень короткие выступления Кудрявцевой Г.М и Зайцевой Н.А. в мою защиту. Стоит ли портить отношения с начальством! Но и промолчать совсем неудобно.

Нет, и они не увидели моей правоты, не поняли меня до конца, потому что и для них не общая польза, а, прежде всего, личная важнее всего.

Побольше сказала Касимова Ангел. Ефим, — руководитель лекторской группы общества «Знание».

— Такие хорошие лекции читала Анастасия Николаевна, такие замечательные отзывы были о них. Все просят лекции о международном положении, а читать у нас в посёлке их некому. Анастасия Николаевна очень хорошо разбирается в международных вопросах. Надо как-то сделать, чтобы она продолжала лекторскую работу.

«А что сделать? Дать только возможность прослушать, законспектировать, продумать лекцию кадрового лектора — международника, дать возможность получить квалифицированную консультацию по тем вероятным вопросам, которые могли бы задать мне слушатели, и всё. Но не хотят сделать этого наши районные партийные руководители, не хотят из-за своих мелочных, корыстных интересов в ущерб интересам и просьбам людей», — с глубокой душевной болью размышляла я.

Только одна Тамара Андр. и поддержала меня по-настоящему. Ох, как хорошо она сказала!

Прежде всего, об антирелигиозной работе:

— Говорим об антирелигиозной работе, а много ли сейчас её проводим? А ведь была у нас антирелигиозная работа. И вела её Анастасия Николаевна. Не один вечер был проведён на антирелигиозную тему….

«Да разве только вечера проводились? Я не упускала ни одного случая борьбы с суевериями, не побоялась вмешаться, когда надо стало татарину Сабрекову Кафису вырвать свою невесту из староверской среды, не побоялась даже написать об этом в «Комсомолец Удмуртии», хотя староверы и грозили мне всеми земными и небесными карами», — добавляла я про себя.

Замечательно сказала Тамара Андряановна и о том, как больно бывает, когда человека лишают работы, которая доставляет радость и удовлетворение.

И об отношении Райкома к себе её слова прозвучали очень хорошо. Я, наверное, никогда не научусь так говорить. Да, друзья действительно познаются в беде, в трудную минуту жизни!

Хотя…. Выступила ли бы так Там. Андр., если бы я не вступилась за неё при вынесении наказания по её персональному делу? Сомневаюсь. Теперь уже сомневаюсь, потому что постоянно помню неприятно поразившие меня снова, сказанные ею после моего сообщения о том, что написала в «Правду» письмо о неправильном отношении Райкома к нам с ней:

— Вы допишете, Анастасия Николаевна, до чего-нибудь. Вам-то что, вы ничего не потеряете, а меня могут убрать с работы.

«Ох, ты, уже испугалась и отступила!» — с чувством невесть откуда взявшегося вдруг отчуждения к ней подумала я тогда, а вслух сказала:

— Я, Там. Андр., убеждена в своей правоте, потому и пишу. Как же иначе отстоять её, если не писать? Вспомните, разве я когда-нибудь отступала и тогда, когда работала?

— Да нет, не отступали.

— Уж если на то пошло, так я не вас защищаю, а бережное и справедливое отношение к человеку вообще со стороны Райкома, тем более к людям, которые работают не за деньги, а на совесть. А вы ведь именно так работаете.

И ещё больше усилилась отчуждённость, когда узнала, что тех, кто так несправедливо стукнул её, она приглашает к себе в гости.

«Я воюю за осуждение их, а она уже всё простила им и готова целовать руки, ударившие её».

Это никак не находило оправдания и не укладывалось в моём сознании.

«На собрании выступила за меня не для того, чтобы защитить справедливость, а потому, что считала себя обязанной мне», — думаю уж я сейчас, размышляя над мотивами поведения каждого, кто был на этом собрании.

По истечении трёх часов, когда все уже устали и торопились домой готовиться к урокам, дали слово и мне, сразу ограничив во времени.

Эх, как не умею я защищать саму себя!

Права тут Тамара Андрияновна.

В своём выступлении мне не надо было повторять то, что я уже говорила на одном из предыдущих партсобраний и о враче, и о рабкоровской работе, и о пропагандистской и лекционной работе.

Что бы мне нужно было сказать? А вот что:

«Прав Ю.А. Берестов, слишком много труда и времени потратила я на писанину в «Правду» и было бы действительно полезнее, если бы эту писанину направить по другому руслу. Но я ли виновата в этом? Чего я добивалась? Не особняка для своей семьи, не тёпленького местечка, на котором можно мало делать и много получать, ни чина для себя, ни каких-то преимуществ, ни снисхождения в наказании за какое-нибудь преступление. Добивалась возможности кому-то ещё передать свои знания и опыт, что-то ещё сделать на общую пользу, пока ещё есть силы для этого.