Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2

Как легко человек расстается со всем нелюбимым! Точно груз с себя сбрасывает.

Сегодня пасмурно, но дождя нет. Вся природа будто в ожидании. Выпавшего дождя не хватило, чтобы наполнить животворной влагой каждую клеточку организма. Часть листьев бессильно повисла и в немом зове молит проходившие плавно, будто на параде, по небу тучи: «Ну пролейтесь же, пролейтесь на нас, дайте нам хоть ещё несколько капель живительной влаги, дайте нам жизнь». А серые тучи плывут и плывут, глухие к отчаянным мольбам.

Вчера случайно попала на встречу Назипа с Ниной Касимовых. Выпивка. Хотелось услышать разговор о жизни в тех местах, но только и услышала, что в Саратове по три дня стоят в очереди за мясом, да несколько анекдотов в адрес нашего высшего начальства. Сколько все-таки в народе неприязни к этой «советской буржуазии»!

Вспомнился рассказ Светланы о директоре завода, на котором она работает.

— Вот директор! Ему уже давно на пенсию надо, а он всё работает. «Не уйду, — говорит, — пока не снесу все бараки и не построю хорошие дома для рабочих». Совсем уж соберется уходить с работы, а рабочие уговорят его, и он опять работает».

Руководитель должен быть человек, живущий для людей. А много ли их таких? Много ли помнят, что они живут трудом простых людей? Мало. Долгое пребывание на посту руководителя притупляет это чувство ответственности перед простыми людьми. И руководитель превращается в «Советского буржуя», думающего только о своём благополучии и все силы прикладывающего к тому, чтобы удержаться на своём посту.

И сидит такой буржуй на руководящем посту, как вошь на теле человечьем, разъезжает на персональной машине, делает вид, что он умнее других, видит дальше простых смертных, время от времени ублажает себя наркотическими ядами, и совершаются грубые ошибки в планировании народного хозяйства, от которых страдает народ.

Долго ли будут люди мириться с такой вот «советской буржуазией»?

Долго, пока не освободятся от алкогольного дурмана, пока каждый не увидит, какой вред приносит этот дурман.

Бороться простому люду с «советской буржуазией» не легче, а во сто раз труднее, чем с капиталистами.

«Советская буржуазия». Единственный путь избавления от неё — это сменяемость руководителей, свободный и естественный переход из сферы производства в сферу руководства и обратно.

Быть свободной. Куда бы я употребила эту свободу? Наверное, пошла бы в редакцию «Удмуртской правды» и предложила испытать меня на должности корреспондента. Печать — это самое острое оружие в борьбе со всем злом, это и канал общения с народом, с его мудростью, дальновидностью, смекалкой, это самый действенный путь воспитания, это связующее звено между людьми труда и руководством.

Почему всю жизнь мне приходится заниматься не тем, к чему лежит душа?

Нет, не прошлым я пока живу, а будущим. Только хватит ли сил изменить что-либо в своей жизни, не причинив огорчений другим?

Дети скоро вырастут. Ну, а мужа я постепенно буду отучать от себя, чтобы было для него безболезненно.

А может быть это только мечты? Ну что же. Пусть даже это будет только мечта. Ведь мечта заставляет жить душу человеческую, идти куда-то вперёд, не стоять на месте, ибо остановка — это смерть.

Постоянно такое чувство, что всё, чем я занимаюсь сейчас (варю обеды, дою корову, стираю, убираюсь в доме, кормлю поросёнка и т. д. и т. п.), временное, что должно что-то измениться в моей жизни, что должна она быть богаче и содержательнее. Чувствую я, что способна буду ещё сделать кое-что в жизни.

Ездила в Ижевск: Алик готовится к сдаче экзаменов в институт, Вову возила в санаторий, в Селычку. Поездки не дают уже мне больше того удовлетворения, которое давали раньше. Может быть потому, что тяжёлые, горькие думы сопровождают их. Страшная пустота в душе, и такая отчаянная хандра порой накатывает, что хоть волком вой. Как-то сразу вдруг жизнь поворачивается ко мне самой мрачной стороной и теряет всякую свою привлекательность.

Успокоится ли когда-нибудь душа или так и умрёт смертельно раненая? Нет, ни к чему уже больше я не пригодна. И ничем не заполнить мне пустоты в душе. И ничем я не живу: ни прошлым, ни настоящим, ни будущим. Просто хожу, передвигаю части своего тела, ем, пью и сплю. Много сплю.

По инерции произвожу домашние работы, как во сне. Часто думаю о маме, отце, Аве, брате. Самых близких мне людях. Ушли в небытие. Пора и мне туда же. Нечего человеку на земле делать, если душа его стонет от боли. Дети. Вот, кто меня ещё связывает с жизнью. Их я произвела на свет. Им я должна показать краски жизни, самую яркую её сторону. Вот я и стараюсь это делать, тратя на это свои последние духовные силы. Нет, не прошло стороной моё счастье. Просто не было его у меня.

Какой я противной самой себе делаюсь вот в такие минуты тоски! И только одно меня утешает, что ни с кем не делюсь я с ней, только с тобой, мой дневник, мой невольный свидетель отчаяния.

Хандра проходит, и меня снова потянуло к ручке и бумаге. Какая это радость — бодрое настроение.

Утром вскакиваю с постели, делаю несколько упражнений у открытого окна, утренний туалет, и в тело вливается бодрость. Тогда я себя чувствую совсем молодой и крепкой, и радость, что ты вот так вдыхаешь свежий воздух, живёшь, видишь красоту раскрывающегося под окном цветка, только что вылупившегося молодого паучка, повисшего на тонюсенькой ниточке, ощущаешь осторожное прикосновением мягкого ветерка к щеке, наполняет до краёв душу живительной силой.

Пришла К.А… Поговорили о текущих делах. Наметили планы на ближайшее будущее.

Она доверительно относится ко мне и теперь уже не из-за В.Г., а просто ради неё самой я сохраню хорошие отношения, возникшие между нами.

Ну кто же им здесь поможет, если не я? И Петю, и детей я уговорю это сделать. Человека легче уговорить сделать доброе дело, чем злое.

Хорошо, что я не поехала в Киясово! Всё прошлое загнано глубоко-глубоко, в самый дальний угол моего сознания, но чувствую, что оно живёт там. И будет жить до конца моей жизни, только теперь густо припорошенное горечью.

Малина. Наша уральская самая почётная ягода. Недаром с ней связывается что-то всегда хорошее. «Сижу, как в малине», — говорит юноша, сидящий среди девчат, «Не жизнь, а малина, — говорят о хорошей лёгкой жизни».

С начала лета ожидался богатый урожай этой ягоды, но сушь не дала наполнить малине свои плоды ароматным сладким соком и окружить каждое зернышко сочной вкусной мякотью.

И только за Каей, небольшой спокойно текущей речушкой с низкими, болотистыми берегами на новой вырубке малина щедро дарит людям свои плоды.

Туда ходит мотовоз с рабочими. Он же увозит и всех ягодников. А их почти каждое утро набирается человек 150–200.