Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2

Какие разные понятия можно вложить в это выражение!

Существует и такое:

После смерти человека его душа входит во вновь родившегося человека и живет снова в нём.

Кто бы мог подумать, что Н.Д. — идеалист!

«Существовало человечество, имеющее более высокие достижения, культуру, чем наша. Оно погибло в результате катастрофы. Мы идём к такой же.

Не может быть, чтобы человечество, существовавшее миллион лет, дошло только до лучины, тогда как за последние сто лет оно прошло путь от лучины до космических кораблей».

Отрицаю теорию катастроф. Скачок в развитии материи (а человек с его мозгом и прочими атрибутами есть только одна из форм существования материи) — не катастрофа, а проявление общего поступательного развития материи от низших форм её к высшим.

Ни к какой катастрофе человечество идти не может. В природе не происходит самоуничтожения. Человечество никогда не получит смерть из своих рук, не создаст силы, с которой не сможет справиться. Жизнь индивида кончается в процессе возрождения, развития новой жизни.

Почему развитие науки шло медленнее раньше? Потому что со смертью человека его мысли и дела оставались в наследство небольшому кругу окружающих его людей, среди которых далеко не всегда находились люди, способные развить дальше его мысли и дела.

Величайшее достижение человечества, позволившее усваивать новые достижения и пользоваться ими, развивать их — создание письменности, выражение мысли на бумаге. Человек умирает, а мысли его живут. Удивительное приспособление — сохранить свои мысли для последующих поколений! Возможностей для развития мысли стало больше. С развитием контактов между людьми, новая мысль, новое достижение в развитии науки и техники, подхваченное многими людьми, среди которых есть всегда более умные, получила возможность более быстрого развития.

Способность человеческого мозга к абстрактному мышлению создаёт иллюзию отделения мысли от общих закономерностей развития природы, отделения мысли от мозга. Какой бы сложной не была мысль, развитие её, зарождение её вызывается объективной необходимостью.

Любая мысль зарождается тогда, когда в её зарождении появится необходимость, диктуемая потребностью дальнейшего развития производительных сил человеческого общества. И не уничтожению человечества она будет способствовать, а его прогрессу и процветанию.

Материя в своём развитии создала высший продукт высших форм её — мозг. Дальнейшее развитие этой формы пойдёт по пути усложнения её.

Интересная семья Н.Д… Все братья его — люди умные, может даже одарённые, а вот настоящий человек, в нашем понимании, получился только из Н.Д. Почему?

Н.Д. не хвалит своего отца, но он так рассказывает:

— Придет, бывало, пьяный отец, начнёт скандалить. И всегда при этом говорил: «Я, дрянь человек, пропащий человек, а вот он…», — и тут он в пример приводил человека непьющего, работающего, честного, доброжелательного к людям.

И я думал про себя: «Я не буду, как отец. Я буду таким, какого нам в пример ставит наш отец». И старался быть таким.

Почему брат Игорь не женился?

Почему в картинах, нарисованных им я всегда вижу красоту, чистоту, отсутствие всякой пошлости и грязи, вижу мечту об этом? Может, он и в самом деле хотел, и невольно выражал в своих картинах это?

Интересно, оказала ли на формирование характеров братьев Жуковых их мать? Что она собой представляла?

Постараюсь при случае узнать это у Н.Д.. Начало откровенному разговору положено.

Люди с таким недоверием подходят друг к другу! Трудно, очень трудно бывает сломать этот лёд недоверия.

Зреет и зреет в душе желание действовать, что-то делать. Ни к корове, ни к поросёнку я не питаю ни малейшей симпатии.

Даже не представляю себе, чего хорошего люди находят в личном обогащении, чего интересного.

Трудно, тяжело, страшно представить человеку, что он уйдёт в небытие, что перестанет существовать. И все-таки это так. Со смертью тело его перестаёт существовать. Перестает существовать индивидуум. Но мысли его, дела его, переданные новому поколению, живут. Вот почему и я говорю, что душа человека, т. е. то, что породил его мозг, бессмертна и живёт в поколениях. И даже не так уж важно знать людям, чьи мысли в них продолжают жить. Важно, что они продолжают жить, если способствуют продлению человеческой жизни, процветанию человечества. Только такие мысли и дела и продолжают жить.

Нет у меня больше друзей, с которыми я могла бы делиться своими мыслями. Но человек не может жить нормально без друзей, с которыми бы мог делиться своими сокровенными мыслям. Теперь ты, дневник мой, заменил мне их. Плохо только, что ты не возразишь, не поспоришь со мной, как бывало Ава моя.

Но зато с тобой можно говорить обо всём. И знаешь, поговорю вот так с тобой, и вроде легче бывает.

Велики потребности человека делиться с кем-то своими думами!

«У вас нет желания поработать пропагандистом?» — спрашивает меня Чувашов В.Е.

«Есть», — говорю.

И вот я на нынешний год пропагандист на заводе (сама туда пожелала), руководитель отделения общества «Знание».

Как-то работа пойдет?

Снова вспомнился «Устный журнал». С какой радостью я несла сообщение о нём В.Г.! А он…. И сейчас мороз по коже продирает, как вспомню, с каким равнодушием он выслушал сообщение о деле, которому я отдавалась душой и от которого в посёлке была большая польза.

Ни одна живинка не засветилась в его глазах, ни один мускул не дрогнул на холодно-равнодушном «руководящем» лице.

«Кто позволил вам самостоятельно, по своей инициативе без нашего руководящего указания браться за организацию такого дела?» — говорило это лицо.

«Нет, мы не можем допустить, чтобы такое ответственное дело велось людьми, не рекомендованными нами», — сказал тогда В.Г.

И не понял человек, что тогда только и идёт по-настоящему дело, когда люди берутся за него сами по своему внутреннему убеждению в полезности его, а не по приказу свыше. Я никого не искала в редакцию «Устного журнала». Молодёжь, именно её самая активная честная и бесстрашная часть, сама потянулась ко мне. И работали. Да как работали! Смело шли они в бой со всем злом, которое встречали. И в этой борьбе сами старались стать лучше. Только бы рассмотреть на бюро состав нашей редколлегии и утвердить, что и было сделано позднее, после письма в «Удмуртскую правду», а тут холодное, равнодушное: «Нет, не можем мы утвердить людей, которых не мы рекомендовали, не можем допустить, чтобы не мы, а вы подбирали людей!»

Вот он, «руководящий» формализм, способный загубить любое живое дело!

Вот оно, недоверие к человеку! Даже не недоверие, а стремление возвыситься над людьми. Будто не знал меня В.Г. целых 5 лет совместной работы, будто не знал, можно мне доверять или нет.