Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2

Стоит! И мечтать о будущем стоит.

«Жизнь прошла…» Кто тебе сказал это? Жизнь ещё только начинается.

«Вы ещё не всю себя отдали», — говорит мне Тамара Андр.

Да, я ещё не всю себя отдала, не всю до дна вычерпала. А ещё собралась умирать. Вот дура набитая!

И посмотрим, кто из нас раньше состарится.

И да здравствует вечная молодость духа и жизнь!

Сергей Федорович высокий солидный мужчина со здоровой сытой физиономией. Простой рабочий Ч.М.З., командир дружины.

Разговор зашёл об условиях жизни и работы.

— Вот в Японии на любом предприятии, есть основной костяк рабочих, которым предприниматель платит в 4 раза больше, чем остальным. А у нас что? Пришёл подросток на завод, глядишь, он уже больше тебя зарабатывает. Чего ему учиться? Чего ему не пить?

— Что ж, это не плохо, если люди получают по количеству и качеству труда. Иной 20 лет проработал на предприятии и ни разу даже нормы не выполнил, а молодой сноровистый пришёл и взялся за дело по-настоящему. Вот и получил больше.

— А смотрите, что делается у нас с этими экономическими стимулами. Выполнил, скажем, новый цех план и дал сверх плана. Ему присуждают премию. А кто её получает? Рабочий — рубль, начальник цеха — два, директор завода ещё больше, хоть к перевыполнению плана он и рук не приложил.

— Что же вы молчите? Взяли бы, да и сказали, что неверно это.

— Попробуй, скажи! На следующий же день тебе дадут невыгодную работу, и будут жать и жать.

— Вот все и боитесь этого. Почему раньше люди не боялись сказать правду? На каторгу за правду шли. А сейчас?

— Что сейчас? Думаете, обкомовские работники честно живут? Да из них только 10 % настоящих-то людей. Недаром у нас говорят: Раньше Ленин из капиталистов делал коммунистов, а теперь партия из коммунистов делает капиталистов. Живёт такой начальник, у него благоустроенная 3-4х комнатная квартира на 2-3х человек, дачи, персональная машина, гараж каменный, ковры даже в туалете. Чем не капиталист? Какое дело ему до рабочего? Лишь бы ему хорошо жилось.

— Послушаешь вас, так будто всё начальство только жулики.

— А что нет? Каждый старается больше для себя хапнуть.

— Почему же вы молчите, если видите, что это неверно? Берут ведь там, где люди позволяют брать.

— А что делать? Снимать? Другой тоже будет делать. Человек по природе зверь и заботиться, прежде всего, о себе.

— Неправда. Человек, прежде всего человек, а не зверь.

— Зверь!

— Человек!

Мы помолчали, каждый убеждённый в своей правоте. Снова я подивилась, сколько недоверия и неприязни к нашему руководству. Нет ему в народе другого названия, как «советская буржуазия».

Слишком много привилегий взяла себе эта руководящая верхушка, считая, что так оно и должно быть. А люди труда стали слишком равнодушны и пассивны, чтобы сказать: Это не по Ленински! Так не должно быть.

Руководить людьми надо уметь и уменью этому надо учить людей со школьной скамьи. Пусть все готовятся к этой профессии. Пусть не все будут руководителями, но они всегда сумеют привести к порядку своего товарища.

— Я бы метлой вымел всех женщин с нашего завода. Работать им тяжело. «Ваня, помоги», — просят они, — нам не под силу поднять это». И поднимаешь. А как же иначе? Вежливость. А получают они не меньше нашего. Детей они рожать не хотят, за домом смотреть тоже. У них и голос то изменился. Бубнят, как мужики: бу-бу, бу-бу. Ну что это за женщины?

— Что бы вы предлагали тут сделать?

— А вот как. Мужчинам бы я платил больше, а женщина пусть за мужем смотрит и за детьми.

— На это, сами женщины не пойдут. Как вы не видите, что изменилась сама психология женщины. Она хочет быть участницей общественной жизни, а не замыкаться в 4-х стенах. В подтверждение рассказываю следующий факт.

Я сдавала экзамены в институт. Жила на частной квартире. Рядом жила семья одного директора: мать, кажется, звали её Еленой Ивановной, муж, ответственный работник, и дочь — студентка. Елена Ивановна долгое время не работала, а тут приезжаю, раз на сессию, смотрю, а она учебник штудирует.

— Вы что это, учиться надумали? — спрашиваю. — Разве вам средств не хватает.

— Хватает, — говорит. Только вот получил у нас папа приемник, премию, а мне обидно: почему не я, а он премируется? Почему ему, а не мне хлопают. Разве я не могу так же работать? Вот и решила на дошкольное отделение поступить. Думаю работать в садике.

Вот они наши женщины, какие!

— И все равно мужчина умнее, — доказывает Сергей Федорович.

— Умнее? Нет.

Мы спорим долго ещё о роли женщины.

Конечно, женщина никогда не будет, да и не может быть равнозначна мужчине.

Думается, что и в будущем женщин — ученых будет меньше, чем мужчин. Не потому, что женщины тупее, а потому, что научная работа требует напряжённой работы головного мозга в течение многих часов непрерывно. Мозг женщины не в состоянии этого делать, потому что клетки его слабее, как слабее и все другие клетки организма. Но ум женщины гораздо более гибок, более прозорлив, чем мужской, и поэтому, к руководящей работе женщины более подходят, чем мужчина. Я уверена, что в будущем на руководящей работе, вплоть до самых высоких постов, женщин будет больше половины или, во всяком случае, не меньше половины.

А что значит, способность женщины дарить миру новую жизнь! А её нежность, её чуткость?

Я горжусь тем, что принадлежу к женщинам, что нигде не уронила своего женского достоинства, что выполнила добросовестно женскую обязанность и подарила миру целых 6 сыновей-крепышей.

Мне неприятно слышать, когда женщины стонут: «Почему я не мужчина?» и начинают подражать мужчинам. Тут мы солидарны с Сергеем Федоровичем. С ним интересно разговаривать и спорить: он немало знает, думает, читает, хоть и простой рабочий.

На третий день моего пребывания в Челябинске побывала в оперном театре на «лебедином озере». Пошли туда с Сережей и Клавой. Ни Серёжа, ни Клава идти туда не хотели.

Я сидела и наслаждалась и музыкой, и танцем. Особенно во втором и четвёртом действиях. Клаве тоже понравилось. А Серёжа?

— Фу, кое-как и вытерпел. Хуже работы. Лучше бы я на эти деньги пол-литра купил и выпил. Наслаждения я бы получил гораздо больше.

Я стараюсь доказать преимущества естественного наслаждения перед наркотическим, но, кажется, безрезультатно.

Какое это счастье — научиться черпать в музыке наслаждение!

Я мысленно благодарю моего Клесова за то, что открыл мою душу для музыки. Ну и Валя, театралка наша, немалую роль тут сыграла, постоянно заставляя меня ходить с ней в театр.

Очень тяжелыми были для меня годы учёбы в институте в Перми, холодными и голодными, но в то же время и богатыми.

Хочется рассказать ещё об одном человеке. Встретила я его у Клавиной сестры Любы, куда ходили на день рождение. Он заместитель начальника цеха, долгое время был освобождённым секретарем партийной организации. Человек высокого роста с тяжёлым взглядом серых глаз на лице с крупными чертами.