Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2

Даже природа отвергает золото.

Свежий осенний ветер бодрит. Пахнет мхом, прелой землей и вянущими листьями.

Над головой какое-то выцветшее небо. Не хватило у осени красок, чтобы перекрасить его. Медленно ползут по нему темно-серые тучи, норовя закрыть нежаркое солнце.

Печь протопилась, встаёт мой благоверный. Пора кончать.

Ходим с К.А. в лес. Пусто там стало. Будто в большом помещении, которое готовится к ремонту.

Кругом насорено высохшими, свернувшимися, побуревшими листьями. Запах этих листьев наполняет воздух. Они шуршат под ногами, точно содранные со стен обои. Берёзовая роща похожа на прозрачную белую ткань, испещренную темными цветами, на которой голые ветви берёз начертили замысловатое переплетение линий.

Только на самой макушке берёз сохранились ещё зеленовато-жёлтые листья, которые жадно ловят ещё лучи уходящего за горизонт солнца. Ветер срывает эти последние листья. И они, как бабочки перевёртываясь в воздухе, ложатся наземь.

Кое-где попадаются грибы. Их даже странно как-то видеть среди сухих листьев, щедро устилавших землю.

Чувствую себя как будто бы заново рождающейся. Нет, уже родившейся и переживающей заново всё окружающее меня. Ни на минуту не оставляет мысль о полной свободе: делаю что хочу, еду, куда хочу. Это моя тайна, моя мечта. Она питает мою душу, наполняет меня радостью.

Я ещё многого не видела на своей земле. Ещё 5–6 лет, и я буду освобождена от заботы о детях. Я честно выполню свой долг. Зачем мать должны всю жизнь терзать заботы о своих детях? Её дело — родить их, создать для их развития хорошие условия, воспитать в них честность, презрение ко всякой лжи, показать красоту жизни, воспитать убеждение, что твой долг помочь людям, где можно. Научить, не скулить, не унывать, если бывает трудно, приучить к труду, к бережному расходованию того, что им создаётся, воспитать в них любовь к родной земле, прежде всего к тому месту, которое взрастило, любить так, чтобы тебя всё время тянуло к нему, ибо если человек не научится любить то место, где вырос, он вообще не сможет любить своей Родины. Воспитать доверие и уважение к нашей партии, наконец, приучить их к самостоятельности. А там они и сами смогут найти своё место в жизни.

Мать — это, прежде всего, человек и должна всегда жить полной жизнью, чтобы всегда радоваться жизни, чтобы рядом с ней радовались жизни другие. А заботы о своих детях только до той поры, пока из её ребёнка не вырос человек.

Самое главное для матери — научить своих детей видеть красивое и в природе, и в отношениях между людьми и в самих людях.

Обстановка на ближнем Востоке складывается, очевидно, довольно серьезной.

Разговор в автобусе:

— Приехал сын на побывку, только успел три дня пожить, как опять в часть вызвали. Наверное, часть куда перебрасывают, — говорит нестарая женщина с обветренным лицом, на котором расположился уютно тонкий прямой нос.

— У тебя хоть три дня успел пожить, а у меня внучек и двух не успел погостить.

Позавчера приехал, а сегодня повестка пришла выезжать обратно, — поддерживает старушка с добрыми серыми глазами и выдвинутым вперёд подбородком.

Я молчу. Боюсь вселять тревогу в эти женские души.

Да, неспокойно и напряженно в мире.

Наши, конечно, не допустят, чтобы США на Ближний Восток ввели свои войска. Снова назревает конфликт.

Радует одна деталь нашего времени: люди перестали любить чёрный цвет. Сейчас почти не увидеть ни черного пальто, ни черного платка, ни чёрного костюма. Даже обувь цветная. И цвета одежды яркие, красочные.

Природа ведь тоже не жалует чёрный цвет.

Стала замечать в себе какую-то душевную усталость…. Начинаю терять надежду, что мечте моей суждено сбыться. Корова, поросёнок, завтрак, обед, ужин, мытье посуды, уборка, стирка, штопка — какая нудная отупляющая работа! Воспрянет будто душа, запросит действия, рванётся из этих 4х стен — и снова уляжется на своё место.

Очень уж недолго длиться душевный порыв. И всё короче и короче становится он. Нет в душе огня, который бы поддерживал его.

«Ну, хорошо, — думается мне, — письмо он послал потому, что я настоятельно просила его об этом; потому, что испугался, что всё это может плохо кончиться для его положения в обществе, для его авторитета, а телеграмму-то поздравительную ведь никто не просил его посылать. Послал, потому что, верно, шевельнулось же какое-то доброе чувство ко мне в его душе».

Эта мысль да тепло часов, проведённых с ним вместе, и не дают в душе родиться неприязни к нему. Но не встречаюсь я уже больше с ним в мыслях своих, не веду долгих бесед с ним, не советуюсь мысленно в делах своих, не сверяю свой шаг с его шагом, потому что не шагает он уже больше рядом со мной. Силой воли я гнала его от себя, потому что присутствие его в сознании причиняют мне боль. Сейчас я даже не знаю, буду ли я чувствовать то наслаждение, какое чувствовала раньше рядом с ним.

С К.А. по-прежнему доброе отношения.

Она так же не нужна ему, как и я. Именно это объединяет нас с ней. Ей горько думать об этом, мне — тоже.

Ну и пусть. Сама судьба заставила меня жить только своими убеждениями, опираться в жизни только на свою волю и ум. Трудно жить без друзей, но что я сделаю, если одну отняла у меня смерть, другого — жизнь. Больше уже никто не займёт такого места в душе, какое занимали они. Разве может быть только Там. Андр… Она лучше других чувствует и понимает меня.

Ох, а как тяжело сознавать, что нет уж больше в душе того тёплого чувства! Будто холодом всю охватывает меня, и сердце сжимают тиски.

Поэтому я и гоню и воспоминания о нём. Но вряд ли мне это удастся, потому что ничего нового, захватывающего в моей жизни пока нет. Да и будет ли?

Похолодало. Начались дожди. Небо как плаксивая баба: чуть, что и опять закапают слёзы.

Тихо. Ребята в школе. На плите миролюбиво бормочет лапша, постоянно напоминая о домашних делах.

Спор. Хороший, здоровый, трезвый спор. Сколько он даёт пищи мышлению!

Уже разошлись спорившие, а мысль ещё долго возбуждена. Снова и снова продумываешь свои доказательства, находишь новые, что-то подвергаешь в своих взглядах сомнению, в чем-то ещё больше убеждаешься.

Я знаю, что в споре иногда спорящий начинает доказывать правоту того, в чём сам сомневается, даже больше того, что сам отвергает, доказывать для того, чтобы доводами спорящего с ним укрепить или отвергнуть окончательно свои выводы. Вот почему никогда не нужно по тому, что защищает в споре твой «противник», составлять окончательное мнение, о его мировоззрении. Не давать спорящему с тобой то или иное определение, а терпеливо выслушивать его, в ходе его высказывания подыскивать наиболее веские доказательства для защиты того, в чем хочешь убедить «противника».