Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2

Я и сама помню свой долг перед своими детьми. Что ж. Мы пока гордимся всеми своими сыновьями. Никто о них и в посёлке не скажет ничего дурного. Наоборот. И я до конца выполню свой долг перед своими детьми.

Вчера целый день лежала пластом в постели. Пришла Там. Михайловна:

— Ну, как вам нравится ваша новая работа?

— Пока ещё не знаю, не вошла в неё ещё целиком.

Помолчала.

— Нравится. Новое всегда нравится. Жалею, что раньше не ушла в РК при В.Г. я бы, пожалуй, больше нового узнала, лучше научилась.

— Как-то там живётся нашему В.Г., - в раздумье, как будто про себя, говорю я.

— Он там, говорят, прослыл очень умным человеком.

— Очень умным?

Там. Мих. молчит.

«Нет, я бы не сказала, что он очень умный человек, — про себя думаю я, — умный, но не очень. Скорее осторожный человек, имеющий большой опыт работы с людьми.

— Он культурный, обходительный человек, и это создаёт ему неизменный успех, — как вывод, говорит Там. Мих.

Я с ней согласна.

— И очень осторожный, — добавила бы я.

Почему-то на память постоянно приходит один случай.

…Откуда-то ребята принесли ястреба с простреленным крылом. Оно казалось целым, но как-то неестественно опустилось. При приближении к ястребу он угрожающе раскрывал загнутый клюв, топырил крылья и поднимал ногу с вытянутыми когтистыми пальцами.

— Зачем вы принесли его? — спрашиваю я. — Он же все равно пропадёт у вас.

— А в лесу его кто-нибудь бы съел.

— Ну и пусть. Он тоже хищник. Ну и пусть расплачивается за то, что тоже убивал птичек.

— Ну что ты, мама. Он убивал только больных и заразных птичек. Он только не давал заразе распространяться, — убеждает меня Толя, ученик 6-го класса.

— Он же погибнет у вас. Пусть уж послужит пищей для кого-нибудь другого.

— А может поправиться? Надо же ему помочь. Как мы понесём его, беспомощного на растерзание кому-то?

Мне ужасно не хочется, чтобы эта птица испачкала всё, но я рада про себя доброте своих детей и поддерживаю её в них. В жизни пригодится.

— Ну, ладно. Оставляйте. Только чем вы его кормить будете? Ему же нужно свежее мясо.

— А мы ему червей ловить будем. Черви тоже мясо.

Ребята клали перед ястребом червей, но он упорно не хотел их замечать. Тогда они протягивали к нему руки, как будто норовя поймать его, он раскрывал клюв и глотал червей, которых быстро в открытый клюв опускали ребята.

Но ястреб не поправлялся. Безразлично сидел он на сундучке, не реагируя ни на что. Только изредка с трудом взлетал на окно и тоскливо смотрел на улицу.

— Выпустите его во двор. Пусть он подышит вольным воздухом. Так он скоро пропадёт у вас. Ему простор нужен, а вы его взаперти держите, — говорю я.

Мальчики посадили ястреба во дворе на лавку. Сначала он огляделся кругом, ещё не веря, что свободен. Потом собрал свои силы, взмахнул крыльями и взлетел на вал колодца. Он гордо поглядывал на всех, словно хотел убедить себя в своей силе. Потом по забору добрался до крыши предбанника, взобрался на неё и быстро-быстро, помогая себе и клювом, и крыльями, цепляясь острыми когтями за доски, стал подниматься к коньку крыши. Он торопился, он весь стремился к этой вершине крыши. Вот сейчас, вот сейчас он поднимется вверх, взмахнет могучими крыльями, и они понесут его ввысь в голубой простор, понесут его к свободе, к свету, к радости жизни…. Ястреб добрался до конька, огляделся, вокруг встрепенулся весь и…, но силы оставили его. Как ком тряпья покатился он вниз и рухнул на землю. Ребята подбежали к нему. Он уже не сопротивлялся, даже не открывал клюв. Мальчики осторожно подняли его и отнесли на место в светёлку.

— Видите, я же говорила вам, что он не поправится у вас.

— Что же делать, мама? — они с надеждой смотрели на меня. Я очень хочу, чтобы они выбросили этого полусдохшего ястреба. Он и так уже всё перепачкал в светёлке, но сдерживаю себя и говорю:

— Сами вы не вылечите его. Завтра понесите его к ветеринару. Пусть он посмотрит крыло и скажет, как лечить его и чем кормить.

После недолгих препирательств, кому нести птицу, Вове поручается сходить к ветеринару.

На другое утро Вова первым делом бежит в свётёлку. Возвращается он со слезами на глазах: ястреб пропал.

— Ну вот, я же говорила вам, что он не будет жить, — успокаиваю я Вову.

Часто, думаю я о ястребе, о его напрасной попытке обрести свою силу и подняться ввысь.

Может и я так же? И всё равно буду до последней возможности стремиться к своей мечте.

Там, где кончается мечта о будущем, начинается духовная смерть, за которой не замедлит последовать и телесная.

Нет, я не хочу умирать раньше времени, раз уж постаралась, чтобы выжить.

«Только то и знаешь всю жизнь, что готовишь на вас, стираешь, выискиваешь в магазинах вам одежду да чинишь», — жалуюсь я на свою жизнь перед моими сыновьями.

«На то ты и мама чтобы заботиться о нас», — резонно возражает мне Вова.

Сегодня он перебирает мои медали и значки. Я особенно горжусь Ленинской юбилейной медалью. Ценнее её нет для меня ничего.

«Мы честно, правильно жили, — говорю я Вове, — посмотрим, как вы проживёте».

«Мы тоже хорошо проживём. Как вы жили, так и мы будем жить», — говорит Вова.

Как часто говорят: «Какими воспитаете своих детей, такими и будут».

Что значит «воспитаете»? Я не воспитываю своих сыновей, я просто высказываю своё отношение к жизни, к людям, к событиям.

«Нет, не какими воспитаете, а какой пример своей жизнью вы покажете своим детям, такими они и будут», — сказала бы я.

Нас не воспитывали специально отец и мать наши. Просто они были честны, правдивы, трудолюбивы, живо откликались на просьбы людей, на происходящие события. Мы видели это, видели, что за эти качества их ценили люди. Мы гордились своими отцом и матерью, и их черты поведения в обществе, отношения к жизни как-то сами собой перекочёвывали в нас.

Во мне, например, всё остальное доделали книги, которые я читала в юности в огромном количестве. Л. Толстой, Тургенев, Некрасов, Горький, Лермонтов, Жорж Саид, Гюго, Диккенс были любимыми моими писателями. Они шлифовали мой характер, моё отношение к жизни, моё мировоззрение. Изучение естественных наук помогло познать законы развития природы и общества. Смысл моей жизни, назначение моё, ответ на вопросы «Кто я? Зачем я живу?». Я нашла в произведениях В.И. Ленина. Его идеология стала моей идеологией, его убеждения стали моими убеждениями. Ленинская работа «Государство и революция» и до сих пор моя настольная книга.

Вчера пригласили в лесопункт сделать сообщение по международным вопросам. Пошла. Сделала. Раньше такие беседы вызывали во мне огромное удовлетворение и прилив сил. А сейчас нет. Сама удивляюсь над собой. И вопросов ко мне было порядочно, и ответить на них я смогла, а удовлетворения нет. Словно не я это, а кто-то другой поселился во мне. Спокойный, ничем не увлекающийся, будничный. Раньше после таких бесед мне снова и снова хотелось к людям. Сейчас — нет.