Александр Петрович Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1

Сергей не был таким. Он любил людей и был внимателен к каждому, с кем сталкивала его судьба. В нём не было и тени стяжательства, против которого Клава ничего не имела.

Уже, будучи женатым, Сергей закончил десятилетку, потом шестигодичный техникум. Все годы он учился на отлично. Учился и работал, постоянно получая поощрения. Общительный, живой, уступчивый и мягкий по характеру, в коллективе брат пользовался неизменным уважением и признательностью.

Не ценила этого Клава, и не это ей было нужно.

— Ты только о других и заботишься. До семьи у тебя никакого дела нет, — постоянно упрекала она Сергея.

А Сергей просто не мог сузить свои интересы до рамок семьи. Шире был его кругозор разностороннее запросы жизни, другое отношение к людям, чего не понимала и не могла понять Клава. Была она хозяйственной женщиной и доброй тоже была, только по отношению к родственникам. До «чужих» ей не было никакого дела. К ним она была совершенно равнодушна. Их дела её не касались.

Не таков был Сергей. В их семье воспитывались три сына. В первые же годы их появления обнаружилось, что и в вопросах воспитания у Сергея и Клавы совершенно разные взгляды.

Вот как писал об этом в одном из своих писем брат:

«Я считал и считаю, что ребят нужно было приучать к труду, а они с бабушкой всячески старались всё сделать сами. Когда они были маленькими, я хотел, чтобы они научились отвечать за свои поступки. Но стоило только применить какие-нибудь меры наказания, как мне сразу бросали: «изверг» и другие обидные и несправедливые слова. Скрепя сердце, чтобы не осложнять обстановку, приходилось отступать (что ни в коем случае нельзя было делать). А сейчас уже поздно, сейчас пожинаем плоды. Учиться они не хотят, работать тоже, даже за собой не уберут. Начнёшь говорить — или молчат, или огрызаются, и никаких мер к пресечению этого я уже применить не могу».

Постоянная, ежедневная, изнурительная борьба с женой была не под силу Сергею, и он отступил. Мелочные ссоры по малейшему поводу опустошали его душу. Возникло взаимное отчуждение. На глазах у детей один упрекал другого, и получалось так, что дети перестали уважать обоих.

Результаты этого не замедлили сказаться.

Старшие сыновья работают на предприятиях. В армию по разным причинам их не взяли. Работают не охотно, зато широко в свою жизнь пустили пристрастие к выпивкам и работу на сторону, за которую плата одна — угощение спиртным.

С горя запил и Сергей.

— Для чего я живу? — с тоской и душевной болью спрашивает он, чувствуя свою полную беспомощность и неспособность как-то повлиять на своих детей, не дать им скатиться вниз.

Выпивки ещё туже затягивают узел противоречий, из которых Сергей уже не видит выхода.

Переживает за судьбу детей и Клава, но что сейчас сделаешь?

— Хоть бы женились скорее, что ли, — говорит Клава, утирая слёзы.

— Чтобы, значит, жена так же с ними мучилась? — возражаю я.

— Что же тогда делать-то мне?

— Не знаю, Клава. Наверное, надо всё-таки построже спрашивать с них и быть более непримиримой к их выпивкам.

Говорю и чувствую, что пустым звуком для неё будут мои слова.

Нет, мало, самому быть носителем хороших начал. Надо ещё обладать и твёрдостью, чтобы, не отступая, настойчиво и постоянно с ранних лет развивать их в детях, нести в жизнь, ломая все преграды на пути.

Боюсь, что и у Коли может так же получиться, как у брата Сергея. И любовь тогда не спасёт от развала семью. Вся надежда на прочность его нравственных устоев.

На этот раз моё отсутствие уже не отразилось на учебе оставшихся дома младших сыновей. Значит, необходимость получать знания, добросовестно готовиться к каждому уроку стала осознанной ими.

Пока я сообщала мужу подробности моей поездки на Урал, пришёл из школы Толя, тот из сыновей, что учится в десятом классе.

— Ну, как они там живут? — спрашивает меня. — Дядя Серёжа всё так же пьет?

— Пьёт, — говорю, — но не очень. Признаёт, что слаб оказался.

— Это легче всего сказать, — глубокомысленно изрекает сын как собственное своё убеждение.

Опять порадовалась, что повторяет мои слова, теперь уже как свои.

— Правильно, Толик, — поддерживаю сына. — Легче признать себя слабым, чем удержаться. Не поддаться злу может только сильный человек, а таким сами себя воспитывают.

И продолжаю в раздумье:

— Жалко все-таки его сыновей. Ну что вот Алик: техникум не закончил, по пьянке совершил кражу, судили его. Только-только жить начинает, а у него уже судимость есть.

На Новый год приехал Алик — студент пятого курса мехинститута.

Вечером к нему пришёл его друг — одноклассник Коля Свинин. Посидели немного у нас, и ушли в посёлок.

Вернулся сын только под утро, покачиваясь.

Вид уже не только пьяного, но даже заметно выпившего человека вызывает у меня отвращение, а тут выпивший пришел сын. Всё существо моё поднялось против этого.

— Так вот ты, оказывается, как научился встречать праздники! За пять-то лет института, видимо, этому только и учился! — бросила я упрёк.

— Чего ты опять тут начала. Что я такого сделал? — оправдывался сын.

— Напился, вот чего сделал! Скоро все праздники в алкоголе потопите! — возмущалась я.

Алик что-то хотел сказать в своё оправдание, но я оборвала его:

— Иди спать, потом поговорим.

Я и обижалась на сына, и оправдывала до некоторой степени его.

«Ну, куда он пойдёт здесь, как не к бывшим друзьям — одноклассникам? Куда есть у нас сходить, кроме этого? А у его друзей, как и у их родителей, первое угощение — бутылка. Это уже вошло в традицию. Попробуй отказаться, не выпить. Тебя высмеют, обидятся и отвернутся от тебя. Устоять под силу только тому, у кого есть жгучая непримиримость к этой устоявшейся традиции. У сына, верно, нет ещё такой непримиримости».

Пока сын спал, я узнала от одного из его товарищей, что были они у Галимова Валеры, сына Галимова З.З.

Валера рос способным мальчиком, но слишком самоуверенным, жертвой которой он и стал. В восьмом классе в конце учебного года он отправился с товарищами на реку купаться.

— Тебе не перепрыгнуть вот эту мель, — сказал один их них Валерке.

— Кто? Я не перепрыгну? — хвастливо заявил Валерий. — Чтобы я да не перепрыгнул?

— А вот и не перепрыгнешь, — подзадорил его товарищ. — Слабо?

— Хочешь, поспорим?

— Давай. На что?

— Если перепрыгну, отдаешь свои черные очки. Согласен?

— Идёт.

Валерий разбежался, сиганул с высокого берега через намытую рекой косу песка вниз головой и…беспомощно забарахтался на отмели у косы. Он сломал шейные позвонки и на всю жизнь остался калекой, прикованным к постели. Упорное лечение не вернуло его ногам подвижность. Вот к нему-то и отправились молодые люди встречать Новый год. В семье же Валерия выпивки были постоянно, и все члены семьи, во главе с его отцом Галимовым З.З., спиртное считали лучшим угощением.