Александр Петрович Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1

Я не мешала развитию этого увлечения, хотя порой оно и не давало возможности приучить сына больше помогать по хозяйству. Правда, он выполнял порученное ему дело, но без большего желания, а порой просто ссылался на отсутствие у него времени.

— Но ведь ты же должен помогать нам в домашних делах. Кто, если не ты, нам поможешь — нередко приходилось напоминать ему.

— У каждого из нас есть свои дела, но ведь есть и общие. В них ты тоже должен принимать участие, а не сваливать всё на нас. Это же нечестно, — убеждала, бывало, сына.

Наносить воды, помыть вечером посуду, погладить часть белья, а если требуется, и постирать кое-чего на себя, помыть часть полов в квартире — это были его постоянные обязанности, и их он безоговорочно выполнял. Ну, а что касается других дел, которых ещё немало оставалось по хозяйству, то они обычно становились уделом меня или чаще всего, отца, так как Володя много времени проводил в лесу.

Очень хотелось порой сказать сыну и погрубее, вроде этого:

«Тебя твои птицы не поят и не кормят, ими, ты сыт не будешь» и прочее в этом духе, но молчу, сдерживаюсь, потому что понимаю, сколько полезного дает сыну общение с природой, узнавание её, бережное отношение к пернатым друзьям и другим, населяющим её существами, даёт для души, и, может быть, для будущей работы.

Увлечение птицами порой наталкивалось и на материальные расчёты. Было, например, так:

— Мама, я возьму немного крупы для птиц? — просил Вова, тогда ещё ученик 7-го класса.

А я, занятая своим делом, необдуманно ответила:

— Ну вот, сейчас всю крупу стаскаешь птицам. Для них, что ли мы покупали? Надо, покупай на свои деньги и корми.

Володя смотрит на меня укоризненно и отходит.

А я уже в душе нещадно ругаю себя: «Идиотка! Жадина! Что ты делаешь? Подавляешь в душе доброе чувство. Что тебе жалко стало какого-нибудь килограмма крупы? Опять выплыл на первый план материальный расчёт. Разве так надо было сказать?»

Но не добрые слова уже сказаны и, знаю, где-то осядут в душе у сына. Надо как-то исправлять промах. Однако и разрешить детям рассыпать без всякой меры корм птицам тоже нельзя. Это бы приучило детей к расточительству. А в нашей большой семье со скромным материальным достатком приходилось приучать детей к бережливости и экономии, но не к расточительству.

Володя купил корму на свои деньги. Летом дети где-нибудь работали, и потому свои деньги у них бывали. Зарабатывали они несколько рублей, и я разрешала им оставлять эти деньги у себя и тратить их по своему усмотрению. Только следила, чтобы деньги не тратились на какие-либо вредные затеи.

Много корму купить сын не смог: не хватило денег. Скормил его уже в начале зимы, когда было ещё сравнительно тепло, а когда наступили холода, и земля покрылась толстым слоем снега, корму для птиц уже не оказалось. Вижу, переживает сын за своих друзей, а попросить не осмеливается.

— Ну, вот видишь, что ты наделал? Вот сейчас бы подкормить птиц-то надо, а не тогда. А то кормишь, когда совсем не требуется. Только к тунеядству их приучаешь. Пусть сами находят пищу. Они вполне тогда могли это сделать. Зачем их отучаешь от того, что им необходимо в жизни? А помогать им надо только тогда, когда им трудно: в сильные морозы, когда им корму требуется больше, а достать его негде. Вот тогда и у нас можешь крупы немного взять.

Видимо, мои слова заставили сына посмотреть на кормление птиц с другой стороны, потому что через некоторое время он спросил:

— Думаешь, они тунеядцами станут, если их всё время кормить?

— Определённо. Самыми настоящими, — вполне серьёзно ответила я.

После нашего разговора я не замечала, чтобы Вова брал зерно для птиц в безморозные дни.

Как часто мы, взрослые, считаем занятия детей пустяком, не стоящими внимания.

«Лучше бы уроки подольше поучил или по хозяйству что-нибудь сделал, чем пустяками заниматься», — нередко говорим мы, застав нашего сына (или дочь) за каким-нибудь занятием. А для него это не пустяк, а очень важное дело, и он с увлечением занимается им. Но многие родители не понимают этого, не хотят понять, и растёт в душе их воспитанника к ним отчуждение.

Увлечение. Это очень хорошо, если у детей появляются полезные увлечения. Но как надо быть осторожными в обращении с детьми, чтобы не погасить этот огонь души неосторожным словом или делом! Направить его так, чтобы увлечение не мешало развитию других интересов, других сторон и качеств наших детей — задача родителя. Не страшно, если увлечение отняло какую-то часть времени от домашних дел или даже уроков, страшно другое.

— Володя, что другие ребята вашего класса делают в свободное время?

— В карты играют…

В младшем возрасте дети очень часто обращаются к нам с вопросами по всякому поводу. Это и понятно: для них мы пока единственный авторитетный источник знаний. А знать дети хотят обо всём. Но чем старше они становятся, тем больше у них появляется возможности узнать об окружающее их мире из других источников, особенно с того времени, как дети пошли в школу. Сейчас уже из многих источников черпают они информацию, причём нередко разную по одному и тому же вопросу. Им приходится невольно сопоставлять, размышлять над тем, что услышали или прочитали. И чем дальше, тем больше. Дети всё больше замыкаются в себе, пытаясь сами разобраться во всём, докопаться до истины. Это естественный процесс роста и развития. А нам кажется, что ребёнок отходит от нас, меньше нам доверяет, и мы начинаем беспокоиться. И зря. Просто в детях происходит сложная внутренняя работа разума по осмысливанию всего виденного и слышанного. Почему дети должны больше верить нам, а не кому-нибудь другому? Только потому, что мы — их родители? Нет уж, извините, на этот счёт у наших детей появляются другие соображения. Это наше счастье, если дети хотя бы время от времени будут обращаться к нам с каким-либо вопросом, спрашивать по нему наше мнение и совсем уже хорошо, если будут вступать, пусть редко, в откровенный разговор. Значит, всё в порядке, значит, доверие к нам не утеряно. Откровенный разговор как подтверждение этому.

Родители, особенно матери, хотят всё знать о своих детях: и где они бывают, и чем занимаются, и с кем дружат, и чем интересуются. В младшем возрасте легко можно всё узнать от самих детей. Спросил — и всё. Ответили.

Куда сложнее в старшем! Особенно в возрасте 16–17 лет. Каждый лишний вопрос воспринимается ими как посягательство на их самостоятельность.

Сколько тут всегда бывает конфликтов! Мне особенно трудно пришлось в этом возрасте с Серёжей, Сашей и Володей. С другими детьми обошлось глаже. С этими же моя воспитательная телега ехала как по ухабам, создавая толчки довольно-таки ощутимой силы. И думается, что сохранить доверие и уважение к себе труднее всего именно в этом 16-ти — 17-тилетнем возрасте.