Александр Петрович Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1

— Ты только одна видишь и представляешь, да?

— Должно быть так. Не каждый сразу понимает то, что происходит. Для того чтобы понять это, нужны не только знания, но и глубокая убеждённость в правильности тех закономерностей развития общества, которые открыты Марксом, Энгельсом, Лениным. Вы ведь проходили их по обществоведению? Я тоже. Но я не просто уроки учила, я много думала над тем, что читала, переваривала весь материал, усваивала его. Оттого, наверное, и вижу яснее, что происходит и будет происходить.

— Как вам удалось воспитать у детей тягу к знаниям? — спрашивают меня иногда.

Тут сразу и не объяснишь, как. Просто я видела дорогу в будущее и старалась указать её детям. Вот и весь секрет.

— Ребята говорят, что Вова говорит нехорошие слова, девочек обижает, — сообщила мне классная руководительница 6-го класса, в котором учился Вова.

— Вова обижает девочек? — удивилась я.

— Да. Таню Праздникову даже стукнул, говорят. Вы поговорите с ним, пожалуйста.

— Конечно, поговорю. Спасибо, что сказали.

Разговор с Вовой состоялся в тот же день.

— Ну-ка, Вова, расскажи, за что ты девочек обижаешь? — начала я.

— Это про Таньку Праздникову сказали наверно?

— Хотя бы и про неё. Разве можно девочек обижать? Ты, говорят, даже нехорошие слова им говоришь? Ну, как ты можешь так?

Володя заплакал.

— А чего мне с ней делать, если она не понимает? Ну, скажи, скажи, — жаловался и вопрошал он сквозь слёзы.

— Ну что она тебе сделала плохого?

— Да всё делает. То пнёт, портфель из парты вытащит. А сегодня перед самым уроком ручку схватила с парты и выбросила в окно. Говорю, не понимает. Что попало делает.

«Действительно, — думаю про себя, — стоит такую стукнуть».

Но ведь не скажешь же этого Вове.

— Ты бы Эльвире Петровне сказал.

— Я говорил, а она за неё же заступается.

— Что-то ты не то говоришь, Вова. Не может этого быть.

— Пойди спроси, если мне не веришь, — обиделся сын.

— Ну, а слова — то нехорошие, зачем говоришь? Разве это красиво? Какое ты ей слово сказал?

Вова заплакал снова и молчал.

— Что молчишь? Такое сказал, что и повторить сейчас стыдно?

— Да, ты опять ругаться будешь, — протянул сын, размазывая по щекам катившиеся слёзы.

— Ну, не буду. Говори.

Володя замялся, а потом всё же решился:

— Я сказал «гадина».

И он опять заплакал.

«Так вот какое слово считают ребята нехорошим! Ну, это ещё ничего. Могло быть и хуже», — успокоилась я.

— Ну, хватит реветь! Завтра я пойду и узнаю всё сама. Что-то не верится, чтобы Эльвира Петровна защищала Таню, если она плохо делает. Ребят спрошу, кто тут виноват, ты или Таня.

— Не ходи, мама. Прошу тебя, — испугался вдруг Володя.

— А как же тогда быть?

— Лучше я уж сам как-нибудь. Если не получится, тогда иди.

«Молодец, сынок, правильно решил», — одобрила я про себя сына.

— Ну, хорошо, только этого чтобы не было.

На другой день я всё же пошла в школу. Встретилась там с матерью Тани, она работала в школе делопроизводителем, и с классным руководителем Эльвирой Петровной.

Рассказала им о разговоре с сыном. Классная руководительница подтвердила, что Таня, правда, ведёт себя не совсем хорошо, что очень бойка и задириста. Попросили Танину маму поговорить с дочерью о её поведении.

Мама Тани выполнила нашу просьбу. Отношения между ребятами наладились.

И так на всём протяжении пребывания детей в школе. Я всегда очень просила учителя сразу сообщать мне, если заметят что-либо ненормальное в поведении детей, чтобы быстро принять общее решение о совместном воздействии на нашего воспитанника. Такие совместные действия всегда благотворно сказывались на поведении наших детей.

Володя перешёл в 8-ой класс.

— Ну, Володя, нынче ты будешь сдавать первые экзамены в своей жизни, и надо тебе особенно постараться, чтобы хорошо сдать их, и потом в 9-м классе предметов уже не будет, и оценка в аттестат войдёт из 8-го класса.

— Я уж и так думаю об этом. Постараться надо, только, по алгебре даже и ждать нечего, что у меня будет хорошая отметка. Больше тройки или в крайнем случае четвёрки всё — равно не поставят, как ни старайся.

— Это почему же? — удивилась я. — У тебя же по математике всегда хорошие оценки были.

Вова замялся.

— Да так, получилось тут у нас…

— Ну-ка, рассказывай, что получилось. С Эльвирой Петровной что ли не поладили?

— Ну да.

— Ты только или весь класс? Ну-ка рассказывай всё по порядку.

И Вова рассказал.

— По физике нас учила Вера Ивановна. Мы у неё всё так хорошо понимали, а в этом году её перевели в другой класс, и физику отдали Эльвире Петровне. Ну мы и поднялись. Толька Воробьёв даже «докажите нам, что вы кончили институт», сказал. А она на нас: «Не имеете права!»- говорит. В общем, хорошей отметки ждать нечего.

Я знала, что ребята недолюбливали своего классного руководителя, но о таком инциденте в классе услышала впервые. К чести Эльвиры Петровны, она никому не рассказывала о нём, не пожаловалась на класс.

— Неверно вы, конечно, поступили. Что она, отчитываться перед вами должна, что она может вести, а что нет. Дали ей физику, значит, знают, что может вести. Нехорошо, грубо у вас получилось. Только напрасно ты думаешь, что это может как-то отразиться на оценках. Не такая Эльвира Петровна, чтобы несправедливо вам их ставить. Конечно, если вы учить не будете, так и поставит двойку. И правильно сделает.

— Да хоть и учить будешь, поставит.

— Неправда. Такого ни один учитель делать не будет. Вы, пожалуй, будете ещё говорить, что по злости снизила оценку. И думать об этом забудь. Учи, и будет хорошая оценка.

— А если всё-таки снизит?

— Если незаслуженно, скажешь мне об этом. Схожу, разберусь. Только не думаю, чтобы она это сделала. Зря вы об Эльвире Петровне так думаете. Не такой уж плохой она учитель. И училась она не так, как вы. На золотую медаль школу кончила. Вам бы гордиться надо такой учительницей, а вы тут скандал устраиваете.

— Ну уж и гордиться, — скривился Вова.

Нет, не любят дети своего классного руководителя, и едва ли я тут чем-либо ей помогу, хотя очень стараюсь вызвать в Володе уважение к ней и поднять её авторитет в его глазах. Надеюсь, что мне хоть немного это удается.

— Ну, вот что, Вова, нравится или не нравится вам ваша классная, а придётся вам к ней привыкать. Другого классного руководителя вам не дадут. И постарайся, чтобы таких историй в классе у вас не было.

Позднее, в один из дней, Вова пришёл из школы и сообщил, что ему поставили по алгебре за контрольную три.

Я вопросительно посмотрела на сына. Он понял мой немой вопрос и быстро ответил:

— Нет, нет, мама, тройка поставлена законно.

— То-то. А я уж думала скажешь: занизили.