Игорь Рабинер - Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников

Многие этого уже не помнят — но в Суперсерии-72, которую история вывела на безусловное первое место по значимости в харламовской карьере (да и в мировом хоккее вообще), тройки Михайлов — Петров — Харламов не было. Парадокс. Из каких во многом вообще и состоит большой спорт.

Вот только было это уже без Тарасова.

Мне казалось очень важным спросить именно у Татьяны Борисовны, как брат воспринял сенсационный уход его и Аркадия Чернышева из сборной после золота на Олимпиаде в Саппоро. Сестре уж точно не до хоккейной конъюнктуры. Она скажет как есть.

«С болью. Он любил Тарасова. Когда мама начинала выступать против него: «Да что такое, ни одного выходного!», он спокойно ей говорил: «Мам, а если ты на работе план не выполнишь, тебя ругают?» — «Ну, конечно, сынок». — «Так и Тарасов. Не выполнили установку — он и ругает. За тебя мастер отвечает, а за нас тренер».

Валерка любил Тарасова, во-первых, за чувство юмора. Для брата, который сам был очень юморным, значило много, когда человек за словом в карман не лезет. Во-вторых, за справедливость. В-третьих, за открытость. Даже в том, что касалось домашних дел. Поэтому ребята переживали.

Хорошо, Константин Локтев возглавил ЦСКА, и сначала Всеволод Бобров, потом Борис Кулагин — сборную. К ним ко всем отношение хорошее было. Тот же Кулагин был у нас на всех праздниках — на свадьбе, на днях рождения. К нашей маме он с огромным теплом относился…

Кстати, Всеволод Михайлович играл с нашим папой в русский хоккей! Может, они бы и дальше вместе пошли, но у папы уже было двое детей, и надо было выполнять обязанности нашего отца. И вместо хоккея он поехал на лесозаготовки, где хорошо платили. Там, в Поварово, сейчас у Михайловых дача — такое вот совпадение.

Бобров знал Валерку с ранних лет, когда тот в армейской школе занимался. Он тогда тренировал футбольный ЦСКА и одновременно вел занятия по футболу для армейских пацанов. И все говорил брату: «Давай-давай, иди к нам». Зимой Валера играл в хоккей, а летом — в футбол. Уверена, что он и в нем мог бы себя проявить на таком же уровне, как в хоккее. Но потом Тарасов сказал: «Выбирай — одно или другое». А нравился Валерке больше все-таки хоккей. А вообще он все игровые виды спорта любил».

С тандемом Бобров — Кулагин он и обессмертит свое имя в Суперсерии-72. Для начала — двумя голами с передач лучшего друга Александра Мальцева при счете 2:2 в легендарном первом матче в Монреале, завершившемся разгромом хозяев — 7:3. А далее — везде…

На Олимпиаде-2014 в Сочи, за пару дней до матча Россия—США, я разговаривал с капитаном и одним из ведущих хоккеистов американской сборной Заком Паризе, сыном участника Суперсерии-72 Жан-Поля Паризе. Спросил, кого из советских участников тех эпических матчей он может вспомнить. Зак даже ни на секунду не задумался: «Харламов! О том, какой это великолепный хоккеист, отец рассказывал очень много».

Это не означает, что Харламов был там безусловно лучшим среди наших. И даже вообще лучшим. Тот же Фил Эспозито выделяет Александра Якушева, получившего четыре (!) перстня лучшему игроку матча; Фрэнк Маховлич — Владислава Третьяка. Даже Михайлов называет лучшим в московской части серии Якушева, а в целом — Третьяка.

Но по яркости, виртуозности в сборной СССР «легенде № 17» не было равных. Фрэнк Маховлич вспоминает:

« Как Харламов владел клюшкой! Когда в 81-м году услышал о гибели Валерия, перед моими глазами встал момент из третьего матча Суперсерии-72 в Виннипеге. Мы с Филом Эспозито атаковали советских защитников в углу площадки, но один из них прямо перед силовым приемом успел отбросить шайбу в сторону чужих ворот. Она пересекла синюю линию и поскакала к красной.

Но после того, что произошло дальше, подумалось, что так все и было запланировано. Потому что Харламов на полной скорости подхватил шайбу, ворвался в зону, словно не заметил наших защитников, разобрался с ними и вратарем — и забил! А мы с Эспозито в это время врезались в их защитников. Оглянулись — а там шайба в наших воротах. Так быстро это было. Переглянулись с Филом — боже, как такое возможно? Ответ был один: «Харламов ».

По поводу владения клюшкой ценно замечание звезды уже более молодого поколения, Алексея Касатонова:

«У Валерия Борисовича была фантастическая обводка, скорость, которая с его техникой позволяла ему обыгрывать соперников, создавать для своей команды численное преимущество, а заодно поднимать на ноги весь стадион. У него были и прекрасный бросок, и щелчок. Не представляю, как Харламов или позже Сергей Макаров показывали волшебный хоккей, играя такими клюшками, как в то время. Да если бы у них были сегодняшние, они со своим мастерством вообще по сто голов за сезон забивали бы!»

Киношный же взгляд на то, почему однозначно главный герой Суперсерии-72 в «Легенде № 17» — Харламов, излагает Местецкий:

«В отзыве кого-то из хоккеистов я прочел комментарий, который прекрасно понимаю: в той серии были игроки не хуже Харламова. Тот же Третьяк, тот же Якушев. И я пойму хоккеистов, которые предъявят нам претензии, что мы перетянули одеяло на Харламова.

Но фильм — про него! Если брать их тройку с Михайловым и Петровым, то в ней не было драматического, конфликтного начала. Они были просто в хороших отношениях, а когда нет конфликта — нет и кино. Поэтому, при всем уважении к ним, при наличии главного героя в лице Харламова нереально было вытащить Михайлова и Петрова на первый план.

Получилась ведь достаточно классическая для кино история. Вначале был написан сценарий, над которым работали очень уважаемые в профессии люди. Но знаете, какая там была проблема? Это был пересказ фактов — медлительный и подробный. Из него бы, может, и получилось интересное артхаусное кино, но точно не тот фильм, который хотел сделать продюсер Верещагин. Сейчас вижу много комментариев, где люди пишут: «Ну, биография Харламова — это же готовое кино, там и сценарий-то писать нечего!» Ну, тут мы можем провести чистый эксперимент: просто посмотрите другие фильмы про Харламова (а они есть!) и сравните.

Взять и перенести все в кино невозможно. События реальной харламовской жизни не были увязаны какой-то внутренней логикой, которую мы так любим в кино. И теряя которую, нам становится неинтересно смотреть фильм, — это закон кинематографа. Требовалось выстроить сюжет, где были бы какие-то логические кольца, где заявленные темы развивались бы и к финалу достигали кульминации. Например, как индивидуалист по натуре через преодоление приходит к коллективной игре…