Игорь Рабинер - Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников

Николай Петрович пообещал разобраться. Видит Логофета, хмурит брови: «Геннадий, это правда, что ты Яшину сказал: «Держи, Вася?!» — «Правда». Старостин выдержал паузу и сказал: «Ну и правильно сделал!»

И, наконец, главный (тогда говорили — старший) тренер Симонян:

« Гешка Логофет идет бить пенальти. Яшин падает в один угол, а мяч летит в другой. И вдруг вижу такую картину: Лев Иванович, обычно спокойный как удав, за мячом в ворота нагибается и в Гешку им пуляет. Спрашиваю: «Геш, что там случилось, почему Лев Иванович рассердился?» — «Никита Палыч, ничего особенного. Когда он прыгнул в один угол, а я ударил в другой, просто сказал ему: «Вася, ты куда?» Услышав эту историю, я укорил Логофета, сказал, что это неуважение к великому человеку.

Кстати, в сборной Лев Иваныч держался в основном со спартаковцами — Исаевым, Ильиным, да и нас с ним связывали очень теплые отношения ».

В этих рассказах, пусть детали в них за давностью лет и не совпадают (то «тащи», то «держи», то «ты куда?» — и только Вася фигурирует неизменно, да и фамилии, в кого Яшин вместо Логофета попал, разнятся), — масса любопытных штрихов. И вызов, который молодой-нахальный бросает знаменитому ветерану. И нежелание последнего оставлять такое безнаказанным — включая то, что он дождался после матча Старостина и нажаловался ему на дерзость его игрока. И юморок Николая Петровича, в котором на самом деле нет ни капли неуважения к Яшину, но есть его вечная неприязнь к «Динамо». И сработавшее чувство товарищества с бывшим партнером по сборной СССР (а не с нынешним подопечным) со стороны Симоняна, укорившего Логофета…

И абсолютно везде — то, что действующего игрока, которому на тот момент было 35 лет, соперники называли по имени-отчеству.

Валентина Тимофеевна во время нашей беседы в 2011 году развернула эту тему в неожиданную сторону. А прежде нахмурилась:

« Тогда я об этом не знала, только недавно прочитала. Нельзя такое пренебрежение к вратарю показывать. Постеснялся бы, тем более ты младше. Льву много голов забивали, и если бы каждый ему при этом что-то говорил…

А потом и он к нам приходил, и мы у него на дне рождения были. Однажды, уже в конце жизни мужа, мы поехали в Германию, где его наградили Золотым орденом ФИФА. Логофет ездил с нами от Спорткомитета переводчиком. У Льва уже был протез. Так он половину выданной ему валюты отдал Логофету. «Он все-таки за мной ходил, переводил». При том что Геннадию дали командировочные, а Лев уже не работал, болел… »

Правильно говорят, что силен не тот, кого не бьют, а тот, кто после пропущенных ударов способен встать на один раз больше. Судьба Яшина — еще одно тому доказательство.

А вот каким он был человеком, страдал ли от чего-то, был ли счастлив? Вышедший в конце 2019 года фильм «Лев Яшин. Вратарь моей мечты», при всем уважении к его авторам и их стремлению следовать историческим фактам, ответа на эти вопросы мне не дал. Личность Льва Ивановича получилась в нем, по мне, какой-то плоской, и стремление впихнуть туда почти все значимые вехи карьеры голкипера (за исключением Мельбурна-56) только распылило впечатление.

И главное — в фильме зияла 19-летняя брешь между двумя совсем разными Яшиными. Могучим 41-летним мужчиной, гордо игравшим прощальный матч против сборной мира, и 60-летним стариком, незадолго до смерти на костылях с громадным трудом передвигавшимся по полю стадиона в Петровском парке к воротам, которым он отдал лучшие годы жизни. Как такое могло получиться? Почему? И как можно было, делая фильм о нем, выкинуть из его жизни эти самые драматичные годы?

О них мы задолго до появления этого кино говорили с Валентиной Тимофеевной на яшинской кухне в Чапаевском переулке. И многое стало понятно.

Несколько раз за время нашей беседы она беспокоилась: «Я вас еще не утомила?», «Вы, наверное, торопитесь?» По-моему, это было совершенно по-яшински. Я тут же вспоминал рассказ моего коллеги Сергея Микулика, как он незадолго до ухода Льва Ивановича пришел к нему брать интервью, и тот сам, уже на одной ноге, поскакал к двери отворить ему дверь — хотя это вполне мог сделать кто-то другой… Бог ты мой, куда я мог торопиться из этой легендарной квартиры, в которой Яшины поселились еще в 1964-м? Из-за стола, за которым говорили с ним о главном Беккенбауэр и Платини, Качалин и Якушин? От одной этой мысли пробирало с головы до пят. И хотелось спрашивать, спрашивать, спрашивать…

« Сначала после ухода из футбола Лев чувствовал себя очень комфортно. Сразу, когда закончил играть, стал начальником команды. С этим назначением ему помог Лев Дерюгин, председатель московского городского совета «Динамо», с которым у него были великолепные отношения.

Их так и называли — Лев большой и Лев маленький. Причем Яшин был маленьким. А Дерюгин — не только крупным по росту, но и полным. Еще когда муж играл, тот говорил ему: «Закончишь карьеру — будешь начальником команды». И обещание свое выполнил.

А еще Лев в Высшую партийную школу при ЦК КПСС поступил. Там политэкономию преподавал один большой болельщик и заядлый охотник. Когда я училась на радиожурналистике, после коллоквиумов мы собирались в кафе, и этот человек там был. Он спрашивал: «Чем Лев Иванович будет заниматься, когда закончит играть?» — «Пойдет в Высшую школу тренеров». Он говорил, что для этого нужно знать психологию, другие общеобразовательные дисциплины. И позвал к себе. Тренером-то Яшин изначально быть не хотел, считал, что это не его.

Школу тренеров Лев все-таки закончил, но и в партийную школу пошел. Русским языком и литературой там занимался — да все учил! И много чему научился, даже к концу жизни стал трибуном, чего раньше за ним не наблюдалось. Приходил с занятий, начинал бросаться философскими категориями. Как-то прибегает запыхавшийся: «Экзамен по политэкономии сдавал. Они за 70 лет сами не разобрались, как наладить хозяйство — а хотят, чтобы я им за час все рассказал!» Мы все хохотали.

Но часто бывало не до смеха. Чтобы стать врагом Левы, нужно было очень большую подлянку организовать. Даже если ему кто-то не нравился, он просто с ним не сближался, но все равно здоровался.

Был такой Николай Русак, он стал председателем Спорткомитета СССР после Сергея Павлова. А каждый год весной на юг все клубы съезжались к сезону готовиться. И проходила конференция с участием тренеров, начальников команд, судей. Лев тогда был начальником команды «Динамо». Как-то у старшего тренера Качалина и его помощника Царева возникло неотложное дело, и они сказали: «Лев, проведи тренировку».

А потом он рассказывает мне: игроки работали, он сидел на лавочке и иногда им что-то подсказывал. Весной у него всегда бывали обострения язвы — потому и сидел, сжавшись, чтобы меньше болело. И тут появился какой-то большой спортивный начальник. Сел рядом, спросил, почему нет тренеров, как игроки сами по себе тренируются? Муж ответил: «Я, наверное, что-то понимаю в футболе. Может, вам что-нибудь объяснить?» Говорил — и еще сильнее сжимался от боли в желудке…