Игорь Рабинер - Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников

А на следующий день — конференция, и этот начальник выступает. Был, мол, в команде «Динамо». Главного тренера нет, помощника нет, сидит пьяный Яшин и руководит тренировкой. Лев так разозлился! Встал, пошел к микрофону — и при всей своей доброте столько наговорил: приходят всякие, ничего не понимающие в футболе, и хотят руководить. «Что вы сейчас полезного сказали? Что именно на тренировке было не так? Ведь и сказать ничего не можете! А еще и в пьянстве беспочвенно обвинили…»

Сильно обижался и ругался он также на генерала Богданова, председателя центрального совета «Динамо». Там как было? Играл в команде Толя Кожемякин — хороший парень, Лев даже как-то сказал, что лучше Пеле может стать. Ехал в лифте с другом — и застрял между этажами. Там оставалось место, чтобы выползти — и друг выполз. А когда Кожемякин начал выползать, лифт поехал, и парень погиб. Лев плакал…

Так его вместе с Качалиным и Царевым сняли с должности за плохую воспитательную работу! За что, спрашивается? Какое отношение он имел к тому несчастному случаю? Перевели его в центральный совет «Динамо» — бумажки перекладывать. Оторвали от команды, от живой работы. В роли начальника команды Лев очень хорошо себя чувствовал. Это было как раз его — за ребят хлопотать, помогать им жить лучше. К тому же он еще и с голкиперами занимался, хотя профессии тренера вратарей тогда и не было.

А бумажная волокита — это совсем не его. Не любил он это дело. И сник. Да еще и с Богдановым не сложилось. Как-то тот вызывает: «Вы плохо работаете, без конца разъезжаете». — «Куда?!» — «Да вот у меня в столе сплошные приглашения вам из-за границы лежат». Лев растерянно говорит: «Так они же у вас и лежат, до меня не доходят». Завидовал ему Богданов. И еще при этом знаменем динамовским называл. Лев отвечал: «Вы это знамя свернули и в уголочек к себе поставили».

В общем, все это Лев очень переживал. И в 48 лет, как раз после того конфликта с Богдановым, инфаркт у него случился. А спустя много лет я от другого генерала узнала, что Богданов недавно сказал ему: «Одного не могу себе простить — что давил на Яшина и так к нему относился. Я тогда не очень разбирался, что к чему, чиновников разных слушал…»

Позже еще была такая история. Из московского совета «Динамо» Льва перевели в Федерацию футбола СССР, и у него поднялось настроение. Но однажды приходит: «Ухожу, пойду работать на завод». — «Что такое?» — «Колосков выступил: «У нас некоторые только в президиуме заседают…»

Когда Лев лежал в больнице после инфаркта, я ходила к председателю Гостелерадио Лапину. И, когда начала говорить, заплакала. Рассказала, что освободили от должности начальника команды. Спрашивает: «Меньше платить стали?» — «Нет. Делают из него алкоголика, не умеющего воспитывать людей. Такого человека с грязью смешивают!» После этого разговора вдруг и в газетах стали появляться теплые статьи о Яшине, и по телевидению программы начали выходить. Один-единственный раз в жизни я ходила, просила за мужа…

Врачи говорили, что инфаркт — от курения, и ампутации ноги впоследствии поспособствовало оно же. Но я не думаю. Сама слышала от специалистов, что если человек долго курит, то в преклонном возрасте уже и бросать нельзя. А он и когда играл, всегда курил, и тренеры ему это позволяли. При всех, конечно, в раздевалке не дымил, но Якушин или Качалин разрешали ему зайти в какое-то помещение и выкурить сигарету.

Но однажды устроили партсобрание. Поскольку Лев был членом КПСС, он попал под партийную проработку: все обсуждали курение Яшина и даже состряпали постановление с запретом ему это делать! Тут, по-моему, Леонид Соловьев встал и сказал: «Что мы творим? Яшину бегать не надо, он в воротах стоит. Как он это делает — мы знаем, так какие претензии? Не каждый же бросить может». Так в итоге и спустили на тормозах.

После инфаркта месяца два не курил. А потом попробовал — вроде ничего. И продолжил. Ну и последние полтора-два месяца жизни, когда ему было уже очень плохо, не курил. Инфаркт у него был, во-первых, от переживаний, что его от команды отодвинули и вообще отнеслись не по-человечески. А во-вторых, он очень резко закончил играть. С ветеранами не ездил, нагрузок не было. Пока был начальником команды, хоть как-то двигался. Но когда в кабинет пересадили — сразу килограммов на десять поправился. И получил инфаркт.

Доктор потом объяснила: у него как спортсмена — очень большое сердце, через которое перегонялось много крови. Пока играл и двигался, в кровь выбрасывалось много адреналина, и холестерин сжигался. А когда закончил и начал поправляться — холестерин стал осаждаться в сосудах. Это не только к инфаркту — и к ампутации в итоге привело.

Лев тогда поехал с ветеранами в Венгрию — сам не играл, возглавлял делегацию. А перед этим у него был микроинсульт. Рука с ногой начали отниматься, но вовремя спохватились — и все прошло. В Венгрии после игры пошли в ресторан, оттуда — на автобусе в гостиницу. Муж в ресторане танцевал, сказали — даже плясал.

А как стал выходить из автобуса — ноги не чувствует. Думали, опять предынсультное состояние. Оказалось, нет. Сделали массаж — не помогло. Город, где они играли, находился далеко от Будапешта, километрах в трехстах. Его отвезли в столицу, в клинику. Там разрезали ногу — и опять зашили. Потому что все вены до колена «захлопнулись». Этот институт в Будапеште сотрудничал с нашим институтом хирургии имени Вишневского, и они договорились, что операцию будут делать уже в Москве.

Но получилась нестыковка с вылетами — сразу ничего не было, ждать пришлось довольно долго. Леву из госпиталя прислали прямо к самолету, но в итоге операцию ему делали только в десять вечера следующего дня после того, как ему стало плохо. И время оказалось потеряно. Ничего уже было нельзя сделать, началась гангрена. В результате ампутировали ногу ».

Истории о зависти, подобные той, о которой рассказала Валентина Яшина, тоже наверняка подтачивали здоровье ее мужа.

« Лев всегда хлопотал, чтобы меня взяли в ту или иную поездку. Иногда удавалось, иногда — нет. Как-то раз его пригласили в Бразилию на 75-летие клуба «Сантос», так он говорит: «Я у вас часто бывал, и специально брать отпуск для этого мне неинтересно. А вот если бы с женой — то приехал бы». Они ответили: «Нет проблем». Послали билеты на обоих, и попали они с приглашениями, кажется, в отдел ЦК КПСС, который курировал спорт. И кто-то из чиновников побоялся пойти к руководству с этим приглашением, о чем мы не знали. Знали только дату, когда должны вылетать, чтобы успеть на торжества.

А в итоге выясняется: не едем. Вроде бы уже взяли отпуска — и тут я обратно на работу являюсь. Надо мной смеются, у нас там сотрудница одна зловредная была. Смотрит нагло и говорит: «Как же, за границу собралась. Чо, не пустили?!» Я промолчала, не стала на конфликт идти. И в тот же день Лев встретил кого-то из руководителей федерации, который удивился. Муж все объяснил. За день-два все документы оформили — и мы полетели. Вот только прибыли уже после того, как все закончилось… »