Игорь Рабинер - Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников

Планов выиграть первенство у нас перед началом сезона-79 не было. Но в том, что выступим сильнее, чем в 78-м, не сомневались. Даже после кубкового разгрома от «Динамо» мы вместе с Сашей Кокоревым и его тезкой Минаевым пришли на «Красносельскую» в гости к Николаю Ивановичу Паршину, у которого и Кокарев, и Минаев учились в спартаковской школе. И я Минаеву сказал: «В этом году мы вам «вставим»!»

Хотя не думал, что до такой степени. Но когда пошла игра, все так закрутилось, что мы сами поверили — все возможно. В том году дважды обыграли киевлян. Николай Петрович на установке перед киевским матчем сказал: кто выигрывает в Киеве — становится чемпионом. Так было в 69-м, так же произошло и десять лет спустя».

В том киевском матче Ярцев забьет с прострела Хидиятуллина, а в последнем туре, обыграв на выезде ростовский СКА — 3:2, «Спартак» станет чемпионом. Парадокс, но первое золото в тренерской карьере Бескова случится в клубе, к которому у него никогда прежде не лежала душа. Бывает и так.

Ряд занятных психологических штрихов от Вагиза Хидиятуллина:

« В 77-м мы смотрели Бескову в рот, четко выполняя все, что он хотел. И пусть в первом круге ладилось не все, шли на седьмом-восьмом месте, понимали — должно прорвать. Переломной стала победа в Ташкенте, и второй круг прошел просто на ура. О чем говорить, если на нас в первой лиге по 30 тысяч собиралось, фанатское движение как раз в тот момент зародилось, а на «Динамо» и «Торпедо» в высшей лиге две-три тысячи в том же сезоне ходило?

Когда Бесков хотел команду «вздернуть», разозлить — понимал, за какие ниточки дергать. Зная мою эмоциональность, мог легко меня спровоцировать, чтобы я бучу поднял прямо на собрании. Упрекал: «Подкаты не делаешь, в борьбу не идешь». — «Как не делаю?! У меня с половины жопы кожа сошла!» И понеслось. Я говорил, что полузащита не помогает, завязывалась горячая дискуссия — а ему только этого и надо.

Привычки Константина Ивановича мы со временем изучили. И знали, что, если он появлялся на базе в кожаном пиджаке и галстуке, губы в струнку — хорошего не жди. В этом случае он всегда говорил: «Я не зря тревогу бил!» И начиналось… А если в красном спортивном костюме — значит, настроение нормальное.

В автобус он всегда заходил одним из последних и садился в свое третье кресло. Тишина была полнейшая, готовились к игре, никаких шуток. Вообще ни полслова — не говоря уже о музыке в ушах. Мне водитель Коля Дорошин рассказывал, что, когда в середине 90-х в команду пришел Руслан Нигматуллин, он за три ряда слышал музыку, которая у того гремела. В наше время это было в принципе невозможно.

Командные приметы? Однажды Бесков в первой лиге, перед игрой в Кемерове, сказал: «Идите поприветствуйте зрителей, их много собралось». Пошли, помахали им — и проиграли 0:2. После этого о приветствиях до матча не было и речи.

Как ни парадоксально, с Бесковым гораздо легче было общаться после поражений, чем после побед. Мы шутили, что, когда проигрывали, он слезал с Эвереста и опять начинал работу, засучив рукава. И становился таким, каким мы его знали в 77-м. Мы-то в такие моменты думали: ну все, сейчас будет такой разбор полетов, что разорвут нас в клочки, которые будут летать по Тарасовке. А получалось противоположное ».

Бытовая сценка в изложении Сергея Родионова, из которой можно сделать вывод, что Бесков очень даже хорошо знал, как с кем из игроков нужно разговаривать:

« Самое страшное — это если проиграли, или даже 0:0 сыграли, едем назад на поезде, и Константин Иванович заходит в наше купе. Я всегда лежал на верхней полке, потому что помоложе был. И он к каждому по очереди обращается: «Ну что, Сергей, сколько ты сегодня забил?» — «Ноль». — «А сколько отдал?» — «Ноль». — «Значит, ты кто? Ноль целых, ноль десятых». «А ты, Федор, — обращается к Черенкову, — что сегодня сделал?» — «Ничего». — «Не смогли мы сегодня Киев обыграть, да? Значит, ты тоже ноль сегодня!»

Но ласково. Потому что Бесков понимал, на кого можно кричать, а кому нужно просто подсказать. Федор был ранимым человеком, и тренер это знал. Константин Иванович был очень требовательным. Просто на Федора не надо было кричать — ему достаточно было намекнуть. Бесков прекрасно знал, что Черенков сильно переживает каждую неудачу. И он об этом вслух говорил. «Как же так, почему же я не смог? Надо было…» Сейчас пресса уничтожает всех, может, это Федору бы и мешало. Но тогда не было такой критики. И он сам был себе самым жестким критиком.

Только один раз, после гостевого матча с «Андерлехтом», Бесков заметил на разборе: «Федор, как же ты можешь прыгать козлом?» Тренер имел в виду, что он купился в момент ложного замаха соперника. Вот после тех слов Черенков очень сильно переживал».

К тому моменту, как бесковский «Спартак» выиграл титул, в нем уже больше года не было Евгения Ловчева — единственного остававшегося в команде чемпиона-69. Следующие части главы о Бескове будут посвящены историям его взаимоотношений с отдельными игроками, которые, на мой взгляд, во многом объясняют, почему при всем своем гениальном даре футбольного режиссера Константин Иванович выиграл гораздо меньше, чем мог бы. А потому, что за исполнителями футбольных ролей он не больно и стремился видеть живых людей, не умел в правильные моменты нажимать на нужные кнопки в их душах.

И еще. Из-за современных тенденций к увеличению роли психологии и индивидуального подхода к игрокам не убежден, что сегодня Бесков был бы так актуален и востребован, как он, творец, того заслуживал. У Константина Ивановича главным действующим лицом был мяч, а не люди. Такой подход имеет право на жизнь, но и оборотные стороны у него есть.

Ситуация Ловчева несколько выпадает из общего ряда последующих историй, поскольку те будут касаться футболистов как раз уже построенного Бесковым «Спартака», а Евгений Серафимович — одно из главных лиц команды добесковской. Что и делало его фигурой, во многом обреченной.

Но раз команда без него стала чемпионом — тут Бескова нельзя назвать неправым. По крайней мере, профессионально. А уж как там по-человечески — это куда больше волновало Николая Петровича, чем Константина Ивановича…

Ловчев:

« Именно на отношении к людям Николай Петрович разошелся с Бесковым. Да, Константин Иванович пригласил многих ребят, вылепил из них классных футболистов — это бесспорно. Но они были для него не более чем рабочей силой и должны были полностью подчиняться ему — имел место беспрекословный диктат. По-динамовски.

А Старостин их любил. И не случайно Хусаинов, Логофет тихо заканчивали карьеру в дубле «Спартака» и никто не пытался их выпихнуть. Но это было при Симоняне или Гуляеве. А у Бескова тот же Ярцев р-раз — и в «Локомотив», Гаврилов — в «Днепр», Шавло — в «Торпедо»…