Всеволод Васнецов - Под звездным флагом Персея

Проходя оживленной Маймаксой, а затем Двиной, мы удивлялись тому вниманию, которое нам оказывали люди на встречных судах и пристанях. На буксире рулевой высунулся из рубки, уставился на «Персей», что-то закричал, замахал нам рукой и дал свисток. Сейчас же появилась на палубе и вся немногочисленная команда и тоже приветственно замахала нам. Я было подумал, что на буксире служит кто-либо из знакомых нашей команды. Потом повстречался пароходик пригородного сообщения, и на нем публика махала нам фуражками и платками. Это несколько озадачивало. А когда с пригородной пристани, мимо которой мы проходили, стали нас приветствовать ожидающие, я сообразил: «Персей» приобрел такую популярность благодаря моим корреспондентским сообщениям, и в душе возгордился.

Однако все объяснилось совсем иначе. Когда мы забрались далеко на север, связь с материком прекратилась. Воспользовавшись этим, наш радист занялся чисткой и регулировкой радиостанции, и связи не было несколько дней.

Быть может, по этой причине, а быть может, по другой какой, в Архангельске распространился слух, что «Персей» пропал. По одной версии его раздавили льды, по другой — он сгорел, у кого как работала фантазия. Во всяком случае, слух пошел широко и был упорным, настолько упорным, что Архангельский губисполком обратил на него внимание и запросил управление порта о готовности «Малыгина» на случай, если придется искать «Персей».

Сколько же волнений доставили слухи семьям архангельских моряков! Думаю, что они пережили гораздо больше, чем мы, когда попали в тяжелые льды, переносили жестокие штормы и бродили в тумане у неизвестных берегов.

В этом плавании на втором году жизни «Персей» стойко перенес все невзгоды и получил полное боевое крещение, пробыв в море 56 дней, пройдя 3150 морских миль. Научные работы были выполнены на 63 станциях, причем в основном во льдах северо-западной части Баренцева моря, прежде совершенно неисследованной.

С каждым годом углублялась исследовательская деятельность Плавучего морского научного института, расширялся ареал его экспедиционных плаваний на северных морях, штат пополнялся новыми кадрами научных работников. На арктическую навигацию 1925 года ученый совет института включил в план уже три экспедиции «Персея». В связи с этим неизбежная подготовка к плаваниям началась раньше обычного и проходила еще в более напряженном темпе, чем прежде. 26 июля 1925 года «Персей» покинул Архангельск.

Руководил экспедицией зоолог Лев Александрович Зенкевич, тогда еще совсем молодой научный работник. Да и вся экспедиция была укомплектована молодыми сотрудниками и студентами гидробиологами и ихтиологами. Впервые плавал и Вениамин Григорьевич Богоров, в последующие годы участвовавший во многих арктических и морских экспедициях, автор популярных книг по биологии моря. В. Г. Богорову принадлежит идея создания Института океанологии АН СССР, он был главным действующим лицом и вдохновителем его организации и переоборудования германского фруктовоза в экспедиционное судно «Витязь», известное сейчас всему миру.

Предстоящее плавание «Персея» было лишено экзотики: ни высоких широт, ни полярных льдов, ни холодных арктических земель. В рейсе предполагалось детально обследовать Мурманскую промысловую банку, проделав шесть меридиональных разрезов от берега до двухсотметровой изобаты, т. е. не севернее широты 72°. Были выполнены 30 полных станций и 84 промера глубин, что позволило значительно уточнить рельеф дна в важном районе промысла трески. Кроме обычных гидрологических и биологических наблюдений, особого внимания удостоились работы с дночерпателем — это был первый опыт количественного подсчета донной фауны (объекта питания тресковых рыб). Научное снаряжение в этом рейсе пополнилось прибором Серенсена для определения концентрации водородных ионов, вертикальной мальковой сетью, пелагическим мальковым тралом, планктонными сетками, сделанными по образцу последней модели Копенгагенской станции, и пятью опрокидывающимися термометрами Рихтера. По тем временам это было большим богатством.

Детально исследовали также и Кильдинскую промысловую банку. Здесь на сравнительно небольшой площади были сделаны 50 станций, которые дали очень важный материал о донной фауне. Летняя экспедиция «Персея» в 1925 году явилась как бы опытным научно-промысловым исследованием Плавморнина; с 1930 года они преобладали в его деятельности.

11 июля «Персей» возвратился в Мурманск, выполнив за это плавание 80 полных станций и пройдя 1550 миль.

В июле тепло и на Баренцевом море. Сильные ветры налетают редко, штормов почти не бывает или они недолги. Налетит норд-вест, не успеет развести большую волну и затихает.

Чаще стоит штилевая погода, когда на безоблачном небе круглые сутки сияет солнце, а море, как масляная поверхность искусственного горизонта; плавно катится пологая зыбь из Северной Атлантики. В такие дни, устроившись в укромном уголке на спардеке, среди бухт пеньковых тросов, приятно подремать и погреться на солнышке, представив, что ты не на далеком севере, а на черноморском курорте.

Но вот корабль ложится в дрейф — предстоит очередная станция. Стремительно падает в глубину тяжелый лот, разматывая тросик на гидрологической вьюшке. Как долго крутится ее барабан: 100, 200, 300 метров, а тросик все еще бежит легко и быстро. Смотришь на него и думаешь: скоро ли остановится? Ведь обратно его придется выбирать вручную. Потом, нацепив три-четыре батометра (у нас их немного и каждый бережем, как драгоценность), нужно снова запустить первую серию до дна. Потом еще две-три серии для более высоких горизонтов. Так за гидрологическую станцию приходится выкручивать не менее четырех глубин.

Поднята первая придонная серия. В теплом воздухе батометры покрываются налетом льда. Хватаешь такой батометр рукой и отвинчиваешь туго затянутый барашек. Еще только первая серия, а руки успели закоченеть, пальцы плохо повинуются, холод и ломота разливаются от пальцев до самого локтя. И сразу вспоминаешь, что ты на Баренцевом море, а не на Черном, и еще больше дорожишь немногими летними днями, выпавшими на твою долю.

На сей раз междурейсовая стоянка продолжалась только неделю, до отказа заполненную подготовкой к следующему дальнему походу. И как всегда, не обошлось без задержек, волнений и хлопот об угле.

Рейс обещал быть очень интересным. Мы снова направлялись в Стур-фьорд с заходом по пути в норвежский порт Вардё. По договору с англо-русской компанией «Грумант» институт должен был произвести геологическую съемку и разведку на уголь в тех местах, где в прошлом году были установлены заявочные столбы. По этой причине, помимо научных сотрудников обычного «морского» профиля, в экспедиции принял участие геолог С. В. Обручев, а также русский директор компании «Грумант» И. И. Козлов и профессор Горного института А. Н. Сидоров.