Всеволод Васнецов - Под звездным флагом Персея

Днем 18 июля «Персей» отвалил от пассажирской пристани в Мурманске, на несколько часов зашел в Александровск на биологическую станцию и затем, покинув Кольский залив, повернул на запад. На следующий день мы уже приближались к Вардё. Почти у самого острова, на котором стоит город, внезапно навалился плотный туман. Довольно сложный заход в порт был хорошо обставлен. Рев и вой сирен на невидимых в тумане бакенах, напоминая вопли утопленников, производил жуткое впечатление. Звуки эти помогли нам благополучно войти на рейд Вардё. Через узкие ворота в моле, защищающем гавань, мы медленно входили в хорошо закрытый порт. Меня поразило множество рыболовецких судов, буквально забивших его акваторию. И каких типов судов тут не было!

Преобладали моторно-парусные боты различного тоннажа, небольшие тральщики и ярусники, зверобойные суда, парусные шхуны и типичные норвежские иолы, напоминающие ладьи древних викингов. Все были прибраны, вычищены, хорошо выкрашены. Кроме того, в гавани стояли на якоре два больших парохода-угольщика; пробравшись к ним сквозь толпу мелких судов, «Персей» отдал якорь и мощным трехтональным гудком оповестил портовые и таможенные власти о своем прибытии. Эхо громко раскатилось над улицами маленького города. Прибывший вскоре единственный представитель таможни сообщил, что в гавани суда не дают гудков. Город теснится вдоль двух бухт, северной и южной, в них заходит множество кораблей, и, естественно, что частые сигналы беспокоили бы жителей. Мы были очень смущены и извинились за громогласный рев. Никакого досмотра таможенник не производил, лишь опечатал лаборатории, где находились намертво принайтовленные к столам баки со спиртом для фиксации биологических сборов. В Северной Норвегии — сухой закон. Старичок, представитель портовых властей, знал только норвежский язык, и разговаривать с ним было трудно. Когда нам все же удалось разъяснить, что «Персей» — научно-исследовательское судно и отправляется в экспедицию на Шпицберген, он разрешил стоять в гавани сколько нам захочется, сходить на берег когда и куда угодно.

На этом завершились формальности въезда за границу.

И вот я в Норвегии. На родине величайших полярных исследователей Фритьофа Нансена и Руала Амундсена. Мои интересы и стремления с детских лет питали книги этих замечательных путешественников, потомков бесстрашных викингов-мореходов. Поэтому вполне понятен душевный трепет, который я испытывал на палубе «Персея», когда по мере рассеивания тумана постепенно развертывалась панорама Вардё.

С вельбота, подвезшего к пристани, я ступил на норвежскую землю.

Вардё — небольшой город, с чистыми и опрятными мощеными улицами. Дома преимущественно деревянные, двухэтажные, обшитые вагонкой, окрашенные в светлые или красно-коричневые тона. Столь же аккуратны заборы, сараи, склады. В городе не видно ни одной развалюшки или ломаной изгороди, ни одной кучи мусора или брошенной сигаретной коробки.

Гавань окружали рыбные, шкиперские, угольные и прочие склады. Их фасад, обращенный к морю, для удобства погрузочных работ стоит на сваях и нависает над водой. Суда могут подойти к складу вплотную, а шлюпки и катера с рыбой войти под него.

Как я уже рассказывал, город жмется к берегам двух бухт. На возвышенности, господствующей над городом и проливами, стоит крепость Вардёгуз. Из амбразур и укреплений торчат толстенные черные пушки. Крепость была построена в XVI веке. Пушки, установленные на валах укреплений, на мой взгляд, можно отнести к середине XIX века. Все крепостное сооружение имело скорее значение историческое, чем военное. В центре крепостной площади на высоченной мачте развевался норвежский флаг, которым отвечали на салют кораблей, проходивших узким проливом между островом и материком.

Для геологических работ в Стур-фьорде мы хотели приобрести моторный катер. С помощью портового надзирателя среди массы владельцев моторных шлюпок и катеров, заполнявших бухты Вардё, мы без труда нашли желающих продать свое суденышко. Выбрали небольшой крепкий катерок с керосиновым двигателем и красивым именем «Эвелина». Демонстрируя свой товар, хозяин долго не мог завести застоявшийся двигатель. Наконец катер чихнул раз-другой, потом, пустив облако черного дыма, вдруг ринулся вперед с неожиданной скоростью, и прямо на красный бакен. Штурвальчик, укрепленный на стенке машинной рубки, был слишком мал и не позволял сделать быстрый поворот. Столкновение казалось неизбежным. Только благодаря самообладанию П. И. Буркова катер увернулся в считанных сантиметрах от железного бакена, а мы избежали скандальной аварии на виду у многочисленных кораблей.

Покупка катера и другие хозяйственные дела задержали нас в Вардё на три дня. За это время мы осмотрели город, благо он невелик, посетили многолюдное кафе Народного дома, где в воскресенье можно повидать чуть ли не половину жителей города. Кафе, наполненное ароматом кофе и свежих какерс (пирожных), сверкало чистотой, а приветливо обслуживающие фрекен — голубыми глазами и крахмальными кружевными наколками. Мы побывали в кино, вечером на танцах в том же Народном доме, после пьески, сыгранной самодеятельной труппой. Мы даже осмотрели крепость, куда беспрепятственно были допущены.

Для нас, впервые очутившихся в «Европе», все было ново, любопытно в Вардё. Я не берусь безапелляционно утверждать, но, насколько я знаю, «Персей» был первым судном под флагом Российской Советской Республики, которое имело стоянку здесь. Наш красный кормовой флаг и синий звездный экспедиционный три дня развевались в норвежском порту. Местное население проявило к «Персею» большой интерес, его посетили экскурсии, организованные рабочим коммунистическим клубом; мы рассказывали о деятельности Морского института и о нашей стране. Местная коммунистическая газета напечатала большую статью, посвященную приходу «Персея» и исследованиям русских ученых в Арктике, с которой так тесно связана экономика Норвегии.

В прежние времена общение русских с Норвегией было очень интенсивным, гавани Вардё бывали заполнены шхунами русских поморов. Пока не существовало Мурманска как города, все обитатели становищ Мурманского берега отправлялись за покупками в Вардё и никаких особых разрешений и документов на это не требовалось. В те годы на его улицах русская речь звучала наравне с норвежской. Даже в 1925 году я видел в Вардё сохранившуюся вывеску «Баня» на русском языке.