Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг.

Александр. Москва, 20 октября 1831 года

Вчера обедал я с Ермоловым у Хрущовых. Он меня отвел к сторонке и стал говорить о Закревском; желал знать, как все это случилось. Я сказал то, что знал от тебя. Ал. Петрович любит душевно Арсения Андреевича и прибавил, что сначала сожалел, что он взял на себя место, которое не по нем, и что, впрочем, человек, как Закревский, не может оставаться долго праздным; просил через тебя много ему кланяться, и что надеется обнять его в Москве теперь скорее, чем когда-либо. Ермолов слышал от князя Петра Михайловича, что в Финляндию назначен уже князь Меншиков. Я не знаю, оставляет ли наш друг и Совет, и звание генерал-адъютантское. Я, тебе признаюсь, рад, что он развязался с неприятнейшим в России министерством.

Теперь узнаю, что приехали сюда вчера принц Ольденбургский, граф Алексей Федорович Орлов, барон Розен. Москва будет все более и более наполняться.

Александр. Москва, 21 октября 1831 года

Прекрасное было вчера собрание, тысяч до двух внизу; стало быть, много, но без большой тесноты. Государь и императрица изволили прибыть в 9 часов с четвертью, мы встретили их величества в низу лестницы и, идучи попарно впереди, ввели их в залу; славно была освещена. Государыня открыла бал с князем Дмитрием Владимировичем, а император – с княгиней Татьяной Васильевной. Мало было танцовщиков для их величеств. Государь танцевал еще со старухою Мухановой, с княгиней Барятинской, с женою князя Павла Павловича Гагарина, с Мухановой, бывшей Сивере, с Кутайсовой и некоторыми фрейлинами, а императрица – с Обольяниновым, князем Сергеем Михайловичем Голицыным, с Орловым, Бенкендорфом, князем Сергеем Ивановичем Гагариным, Урусовым, а потом со старшинами и с твоим братом. Я начал разговор следующей фразою, которая была у меня приготовлена: «Теперь я чувствую, государыня, как велика честь, оказанная мне дворянством в избрании меня директором Собрания, ибо сие доставило мне счастие, на которое никогда я не мог притязать, – счастие танцевать с вашим величеством». – «Я надеюсь, – отвечала императрица, – что мы не ограничимся этим степенным танцем; вы известный танцовщик вальса, несмотря на то, что вы папа… – Да потом – подумав, изволила прибавить, смеясь: – Да как папа! Я забываю, что вы вот-вот станете дедушкой», – и стала расспрашивать об Ольге, потом о жене.

Я сказал, что Наташе необходимо ехать в деревню, что она ставит сукна на армию, но что после будет иметь счастие ей представиться. Спрашивала государыня о Косте и Пашке, говорила о Москве; случилось, что польский этот долго продолжался, потому что государь жаловался на жар, а потому начинавший польский Гедеонов повел оный по коридору и другим залам. Государь раза четыре изволил меня удостаивать разговора, по большей части спрашивая, кто этот, или та. В половине двенадцатого пошли ужинать. Государыня была в средине за круглым столом на 12 персон, прочие столы были расположены кругом.

С ее величеством сели княгиня Голицына, Муханова, Барятинская, князь Дмитрий Владимирович, принц Ольденбургский, князь Сергей Михайлович Голицын, Кутайсов, князь Волконский. Государь ходил около столов. Ужасная обступила толпа. Неловко было кричать тут, но княгиня Татьяна Васильевна подозвала меня и сказала: «Велите отодвинуть толпу, если возможно». Нечего делать, я пошел и просил отойти, говоря, что императрица желает видеть, кто ужинает за другими столами. Мне удалось правую сторону очистить, но левую – не было средства: тут были мужчины по большей части, да еще и чиновные, кои просто не слушались. Государь мне сказал тут: «Ну, брат Булгаков какой ты строгий командир?» – «Что делать, ваше величество, нехотя это исполняю, ибо очень понимаю радость всякого видеть ваше величество и императрицу».

Катенька сидела возле Пашковых недалеко от императорского стола. Я видел, что государю хотелось подойти к ней, да не было средства. Она, спасибо ей, не совалась, как другие, в глаза. После ужина государь к ней подошел и сказал: «Я нахожу вас под конец, оставив лучшее на сладкое», – и пошел с нею польский. Очень был весел и милостив. «Я думаю, что сестрица весьма досадует, что не может быть на всех этих празднествах: ей бы хотелось развлекаться, а вместо того сидит дома взаперти». – «Ей особенно досадно, государь, что ее положение лишает ее счастия видеть вас». – «Правда? Да уж, великое счастие – меня видеть!» – «Государь, – отвечала Катенька очень умно, – знаете ли вы, что ваши слова очень огорчат мою сестру, ежели я ей их передам». – «Хорошо-хорошо, – прибавил государь, – позвольте не верить ни вам, ни сестрице; а где она живет?»

Государь велел себе подробно растолковать, где, чей дом, какого цвета, как будто хотел бы мимо проехать.

Катенька не успела еще сама мне хорошенько пересказать весь свой разговор с государем, все готовит реляцию подробную тебе, да или одевается, или спит. Императрица не танцевала, кроме польских, ничего, одну только французскую кадриль и в мазурке приказывала себя выбрать раза два. Она была прелестно одета, вся в белом, и залита брильянтами и бирюзами. В час почти изволили уехать, и государь сказал нам, прощаясь: «Благодарю за приглашение; мы воспользовались охотно оным, а впредь не будем его ждать, чтобы сюда ездить». Очень это порадовало нас: посещениями их величеств разбогатеет и поднимется Собрание.

Вчера до Собрания приехал к нам вдруг князь Петр Михайлович Волконский; к счастью, была тут и Ольга, которой он очень обрадовался, не нашел в ней никакой перемены, кроме брюшка; желал видеть Катеньку, она только причесана была и сошла вниз. «Браво, браво, – сказал он, – кто это, Шарль?» Да как узнал, что Катенька всегда сама чешется, то похвалил: «Вот спасибо, умница! Зато не зависишь от этих господ; за них дамы только что не дерутся». Сказывал, что ожидает сюда сыновей; жаловался, что ты их очень балуешь, что Катеньке надобно будет непременно петь одной и с ними у императрицы; велел очень тебе кланяться. Все находили Катю вчера прелестною, сочинила себе какое-то платье из костюма Девы Солнца, с маскарада князя Волконского; очень все хвалили. Все делается у нас, право, чудесами какими-то, без денег; есть еще платье, и то Ольгино, к воскресенью, а там, право, не знаю, как изворотимся. Жена же едет в Горбово. Завтра Катенька дежурная, поедет с императрицей в Воспитательный дом.

Сергей Уваров прислал мне, наконец, перевод французских стихов Пушкина «Клеветникам России», просил тебе доставить копию; ежели успею, сделаю ее для тебя.

Александр. Москва, 22 октября 1831 года

В Собрании танцевал с Катенькою какой-то офицер; новая фигура, никто не умел мне сказал, кто это. Я наконец спросил Адлерберга. Это Бреверн, приехавший из армии и привезший 22 знамени, приобретенных в Замостье.