Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг.

Александр. Москва, 25 ноября 1831 года

Государь и императрица изволили отбыть сегодня в 7 часов, – так говорили вчера у Урусовых, которых ездил я поздравлять с именинницею и чуть не застал там государя, который также изволил быть у княгини Екатерины Павловны с поздравлением. Кушать должны в Твери, откуда государь поедет уже один прямо в Петербург, а государыня следовать будет. Не испортила ли дорогу метель, которая была ночью? Но, слава Богу, что стало тише, а то с восемнадцатью градусами мороза быть в дороге и ехать так скоро тяжело. Откланивания не было никому, и я видел их величества в последний раз на концерте князя Голицына. Не слышно о милостях при отъезде, как было говорили; а многие ожидали. Говорят, что есть два камергера еще: князя Сергея Михайловича племянник Голицын, что при университете, и Дмитриев, племянник Ивана Ивановича. Комендант бедный очень невесел, что князь не представил его подчиненных, и говорил ему: «Ежели я заслужил орден Св. Владимира, то обязан им моим подначальным, пусть мне позволят разрезать его на куски и раздать моим подчиненным». Вот как всякий благородный начальник думает, а другой все хорошее приписывает себе только одному.

Приехала княгиня Щербатова, урожденная Апраксина; заговорился с нею, все о государе и императрице, которая, прощаясь вчера с князем Дмитрием Владимировичем и княгиней Татьяной Васильевной, плакала, благодарила и изъявляла сожаление оставить Москву. Княгиня Татьяна Васильевна едет в подмосковную отдыхать, а там собирается к вам, и князь также.

Александр. Москва, 26 ноября 1831 года

Вчера вечером приехали к нам Красовский с женою; она уехала к Небольсиной, а он остался и многое нам порассказал о сахарах-поляках; после приехал также Адлерберг, пил чай и просидел до одиннадцати часов. Он добрый, услужливый человек и большой охотник танцевать. Принудили Катю попеть, и они очень ее расхваливали, хотя я нахожу, что она много потеряла в пении; то ли было, как она воротилась из Петербурга после уроков Рубини! Вообще все окружающие государя очень отличали Катю от прочих фрейлин, а она, отложа красоту свою, вела себя очень умно, осторожно, вежливо. Велики были милости к ней и Ольге государя и императрицы; только я радуюсь, что не взяли ее в Петербург. Графиня Потемкина сказывала мне, что государь ей очень расхваливал детей моих; та, любя их очень, наговорила также много хорошего. Император отвечал: «Эта малютка Долгорукова непостижима; мне кажется, я вижу ее ребенком, а вот она замужем и мать, и надобно видеть, как у нее это все хорошо получается. Она и сестра ее привели меня в восхищение на крестинах».

Много милостей оказано было Урусовым. В обед 24-го числа получила княжна Софья премилую записку от императрицы, коей ее величество приглашает к себе на вечер прощальный отца ее и мать. Княгине бант пожалован, а перед отъездом совсем в дорогу государыня пожаловала княжне Софье Александровне свою шубу черную лисью, которую ценят в 12 тысяч. При самом отъезде в путь были в зале князь Дмитрий Владимирович, обер-штал-мейстер Муханов, слепой Гагарин, князь Сергей Михайлович, Озеров, Четвертинский. Их величества говорили, сколь они тронуты преданностью московских жителей, как им было здесь весело, покойно, как любят Москву. У государыни были слезы на глазах, и большая часть бывших тут также, глядя на нее, прослезились. Кремль был усеян людьми. Государь сказал: «Скоро надеюсь опять с вами увидеться».

Александр. Москва, 27 ноября 1831 года

Вчера обедал я у Волкова, тут был Сталь. Вот два добрые начальника! Один получил звезду Владимирскую и говорит, что она у него как камень, потому что князь Дмитрий Владимирович отказал представить о подчиненных Сталя; а они, говорит он, надели на меня звезду. А Волков сам ничего не получил, а в восхищении, потому что все его подчиненные награждены. Некоторые канцелярские вместо орденов получили подарки, по ошибке Бенкендорфа, и хотя это было утверждено государем, Волков не дал покою Бенкендорфу, который передоложил, исправил свою ошибку и выпросил четыре креста. Так вот начальники! Вот так-то ты с твоими почтамтскими. Мне очень приятно это было узнать, потому что я воображал себе, что Волков был забыт в этот приезд. Те, кои остались, так воображают себе, что их не забудут 6 декабря; называют, по обыкновению, фрейлин и проч. Бухарин писал и просил, чтобы дочь сделали фрейлиною и взяли во дворец, но не исполнилось желание его. Княгиня Абамелек тоже просила для дочери, но также отказ. Можно было это предвидеть. Называют также М—ую. Всем этим не следовало просить; но первые две хоть изрядненькие лицом, а наша-то была бы пугалищем дворцовым.

Пашка всем показывает местечко на маковке, где государь его поцеловал, а няня место это все крестит. До сих пор много в Москве рассказывают о крестинах наших. Долгоруков делает бляху с надписью, которую прибьет на те кресла, где изволил сидеть государь. Будет сказано, что государь такого-то числа крестил такую-то и сидел на креслах сих возле родильницы. Сии кресла будут иметь особенное место и сберегаться в фамилии. Это очень хорошая мысль.

Александр. Москва, 28 ноября 1831 года

Да, брат, бедного Новосильцева очень огорчило бывшее с ним. Я вчера был у него. Он печален, убит. Письмо, писанное им князю Голицыну, было читано государем, но не произвело ничего. Я ему советовал продолжать службу как бы ни в чем не бывало; мнение добрых людей и продолжение доверенности к нему князя Дмитрия Владимировича должны его поддерживать. Все со временем объяснится и поправится, а выходом в отставку он все испортит, навсегда оставаясь неоправданным. Вообрази, между нами, что это каверзы Муханова, который холодность к нему князя Дмитрия Владимировича приписывал Новосильцеву. Князь давал какое-то следствие Новосильцеву делать; этот, найдя неправым Муханова (который велел высечь одного управляющего, а пойманного им вора велел выпустить), сделал князю рапорт, в коем брал сторону Муханова же, именно избегая раздоров и зная, что князь к Муханову не благоволит и без того. Но князю донесли другие, как было дело, и он Муханову ужасно мыл голову с угрозами удалить его. Тот вообразил, что это работа Новосильцева, наговорил Бибикову, прося великого князя поставить против Новосильцева, который якобы ссорит всех с князем Дмитрием Владимировичем, из коего делает будто что хочет. Великий князь, полагаясь на слова Бибикова, говорил государю. Теперь сам Муханов, узнав все обстоятельства, жизни не рад и готов все поправить, сам Новосильцеву изъявлял свое сожаление, да нет пользы. Зло сделано, поди поправляй! Вот как должно быть осторожными тем, кои имеют доступ к высочайшим лицам! Сколько вреда можно сделать одним словом! Я признаюсь тебе, что, обращаясь учтиво с Мухановым, ненавижу харю его; да и человек, который ругает скверно такого ангела, каков граф Михаил Семенович Воронцов, не может быть хорош. Его очень здесь все не любят. Я вошел в эти подробности, зная, что ты любишь обоих Новосильцевых.