Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Александр. Москва, 23 мая 1824 года

Вчерашнее известие было неожиданно, любезнейший друг. Я душевно сожалею, что князь оставляет два министерства, но радуюсь, что он все твой начальник. Вчера был я ввечеру у Луниных. Мой тесть подходит ко мне с такими словами: «Знаешь ли ты великую новость?» – «Нет!» – «Князь Федор только что сказал, это точно, что министр Голицын отстранен, уволен со службы; я тотчас подумал о твоем брате». – «Ничуть». – «Как ничуть?» – «Ну да, ибо у меня указ есть: по прошению уволен от двух министерств, оставаясь при почтах и натурально при Совете». – «О, но это на некоторое время». Князевы слова, конечно, не важны, но я заметил давно, что князь Александр Николаевич нелюбим, и бог знает, за что. Зла не делает никому. Странно то, что именно попы его не любят, а кажется, довольно их награждает. Его почитают фарисеем и столпом мистики. Кто-то будет начальником Тургенева? Не упразднят ли министерское место, и не будет ли по-прежнему только обер-прокурор Синода?

Александр. Москва, 26 мая 1824 года

Князь Василий Алексеевич теперь был у меня и показывал письмо, которое он получил от князя Петра Михайловича Волконского. Он пишет ему по приказанию государеву и спрашивает у него о мази от рожи, на всю ли ногу должно ее натирать или на одни раны, и на холсте ли должно оную намазывать или на голое тело просто? Тесть на все отвечает подробно; хотел было здесь приготовить мазь и послать ее, но боится, чтобы от жару не испортилась. Все это заставляет меня задуматься. Не предстоит ли опять надобность в лечении; а может, велено спросить только так, из предосторожности: ибо мы знаем, что государь, слава Богу, здоров. Я шучу князю и уверяю, что его вытребуют в Петербург; а он отвечает, что ежели это будет, то он повезет с собою двух живых свидетелей, которые должны были потерять ногу, а теперь от употребления этой мази совершенно здоровы и ходят очень свободно. Он просил меня написать тебе для передачи князю Петру Михайловичу, что есть средство верное для предупреждения рож навсегда. Не будучи довольно коротко знаком с князем, тесть ему не упоминает о сем в ответе своем. Когда сделается зуд где-нибудь или почувствуешь по другим признакам приближение рожи, надобно взять столовую ложку, налить ее полную лучшего прованского масла и выпить это, в какой час дня это бы ни было. Это дознано многими опытами, и между прочим, самой княгиней Хованскою, которая мучилась часто рожами на ноге и на лице. Вот третий год, что не имеет она этих рож, а средство, конечно, самое невиннейшее, не могущее уже никак повредить.

Теперь всеобщий разговор о князе Александре Николаевиче. Я тебе писал, как новость сия преемлется всеми. На большом обеде вчера у нового сенатора Кашкина только об этом и говорили, и в том же смысле. Кто много набожен – тот фарисей; кто мало – тот безбожник. Поди же, угоди на людей! Шишкова выбор все одобряют. Тургенев пишет обо всем Ивану Ивановичу Дмитриеву и в P.S. прибавляет: «Я предварительно отставлен». Мне очень жаль Тургенева; нет сомнения, что он малый честный, благонамеренный и много делал добра. Про него, не ругая, однако же, как князя, говорят: «Туда и дорога, мартинист! Пора их всех истребить!» Общее мнение столь поражено карбонарами, что все секты относят к ним. По крайней мере, сим обнаруживается благонамеренный дух нашей старой столицы. Всякий ищет, хочет знать причину перемены, и всякий толкует это по-своему. Нечего тебе рассказывать все это, а рассказы пресмешные. Дай Бог тебе жить ладно со всеми и пользоваться всегда, как теперь, любовью и уважением всех. Что-то теперь гасконец Рунич? И эта перемена [то есть замена министра финансов Гурьева Канкриным] не менее, я чаю, наделала тревоги гурьевской, коей был я свидетель прошлого года.

Константин. С.-Петербург, 27 мая 1824 года

Что у вас зажился Лазарев? Присылайте-ка его к нам назад; кроме того, что он не будет тебе мешать писать ко мне, мы его любим и рады здесь видеть. Сборы княгини Вяземской [124] Княгиня Вера Федоровна ездила на морские купания в Одессу, где оставалась во время высылки оттуда А.С.Пушкина. похожи на все дамские сборы. Здесь есть и постарее ее, но и с теми насилу управишься, как должно выезжать. Дилижансы наши в славе. Завтра в них отправляется к вам моя соседка княгиня Голицына, сестра графини Ростопчиной.

Многим дамам отказывают в целых дилижансах, дабы не стеснять обыкновенных путешественников, для коих заведение сие учреждено, особливо бедных.

Тургенев обедал у меня третьего дня, ел порядочно, после еще лучше уснул, а там ездили мы на гулянье в Екатерингоф. Он, кажется, сохранит (между нами будь сказано) свои оклады и будет иметь квартиру в доме комиссии о составлении законов.

Вчера была свадьба Левашова в нашей церкви. Говорят о новой свадьбе, совсем уже решенной: князь Мадатов женится на Саблуковой, фрейлине, дочери Александра Александровича, нашей старой охтинской знакомой.

Константин. С.-Петербург, 28 мая 1824 года

Я слышал, что есть высочайшее повеление Комитету министров, чтобы никто из служащих на печатал отчетов без дозволения высшего начальства. Я уверен, что отчет Закревского дал повод сему. Очень жаль, что он такую сделал ошибку.

Александр. Москва, 29 мая 1824 года

Я никогда не сомневался в благородных чувствах Тургенева, но письмо его к Вяземскому не оставляет мне никакого сомнения, что он невинно потерпел. Впрочем, по новой дислокации как же ему было оставаться на месте упраздненном? Время все откроет и объяснит. Многие утверждают здесь, что князь нимало не потерял от сих перемен, но, напротив того, стал сильнее, имея более досужего времени. Я тебе все это рассказываю как сказки московские; тебе все лучше известно.

Вяземский очень боялся, что покупка его имения расстроится сей переменой; но вместо того князь после уже отставки докладывал государю, и он изволил утвердить доклад о покупке имения для храма Спаса Воробьевского. У кого-то будет теперь Витберг под командою? Филарет очень опечален отставкой Князевой и всем это обнаруживает, отчего здешние попы и заключают, что и он не останется в Москве на своем месте.

Я должен был давеча вдруг тебя бросить, скорее одеваться и ехать обедать к Лазареву. Славный задал обед, и было человек с 30. Это на прощание: он в субботу едет на Кавказ с генералом Засядкою. Старик Лазарев – премилый почтенный старичок. Тут пили и за твое здоровье. Сказывали они, что бывшая Тургенева любезная и невеста Саблукова идет замуж за князя Мадатова. Вот уж неравная пара. Петербургская барышня преобразится в кабардинскую принцессу!

Александр. Москва, 30 мая 1824 года

Малиновский всегда со мною обходится как с равным себе, но, однако же, я все-таки делаю, что должно. Он извиняется, когда пришлет какую-нибудь работу (польские переводы) для архива, а я извиняюсь, что не довольно скоро исполняю волю его. Эдак и квитаемся. Я слышал, что Александру Федоровичу даны столовые деньги. Этот не упустит ни одной оказии. Удивляюсь, что ты не пишешь о сем, а может быть, это не по архиву, а по Сенату; как бы ни было, рубли всюду одинаковые. Это составит ему тысяч 20 жалованья. Можно жить! Да своих тысяч 40! Другие молчат, а он, я чаю, недоволен.